Наконец «тойота» достигла Вазиристана. Машина ехала по ровной, безжизненной долине, покрытой черной галькой. Под солнцем пустыни камни раскалялись, над ними висела прозрачная дымка. Мортенсон преисполнился еще большего восхищения людьми, умеющими жить в подобных суровых условиях.

Мрачные коричневые горы в пятнадцати километрах западнее дороги наполовину принадлежали Пакистану, наполовину — Афганистану. (Мортенсон подумал, что британцы явно обладали чувством юмора, если проложили границу между странами по столь безжизненному региону.) Местные контрабандисты всю жизнь преодолевают здешние горные перевалы и отлично знают все укрытия. Пещер здесь столько же, сколько гор. Американский спецназ сломал зубы о лабиринт горных тоннелей Тора-Бора, пытаясь воспрепятствовать переходу Усамы бен Ладена и боевиков Аль-Каеды в Вазиристан. Выкурить оттуда фундаменталистов не представлялось никакой возможности.

Мортенсону казалось, что он попал в Средневековье, в мир воюющих между собой городов-государств. Пакистанские гарнизоны заняли бывшие британские крепости. Солдаты здесь служили всего по году. Поселения вазири располагались на каменистых возвышенностях по обе стороны дороги. Каждую деревню окружала глинобитная стена высотой шесть метров с бойницами и сторожевыми башнями. На башнях Грег увидел одинокие фигуры. Издалека ему показалось, что это вороны, но, подъехав поближе, он увидел, что это вооруженные мужчины, которые держали их машину на прицелах автоматов.

МОРТЕНСОНУ КАЗАЛОСЬ, ЧТО ОН ПОПАЛ В СРЕДНЕВЕКОВЬЕ, В МИР ВОЮЮЩИХ МЕЖДУ СОБОЙ ГОРОДОВ-ГОСУДАРСТВ.

Вазири не показывают чужакам не только своих женщин. С 600 года до наших дней это племя сопротивляется внешнему миру изо всех сил, сохраняя край таким же закрытым, как скрыты от посторонних глаз его женщины.

Они проезжали мимо оружейных мастерских, где ремесленники-вазири искусно копировали иностранное автоматическое оружие. На обед остановились в самом крупном поселении Вазиристана, Банну. Пришлось пробираться через глухую пробку из запряженных ослами повозок и пикапов. В чайной Мортенсон расположился поудобнее и попытался завязать разговор с соседями по столу. Рядом с ним сидели старики — как раз к таким людям и советовал обращаться Хаджи Али. Мортенсон говорил на урду, и его не понимали. Он подумал, что, вернувшись в Боузмен, стоит изучить пушту.

Напротив чайной за высокими стенами скрывалось построенное саудитами медресе. Через два года туда приедет изучать ваххабизм[46]«американский талиб» Джон Уокер Линд. После американской прохлады жгучее солнце Вазиристана покажется Линду невыносимым. Он перейдет границу и продолжит образование в горном медресе Афганистана, которое будет финансировать Усама бен Ладен.

Весь день Грег и его водитель Хан ехали дальше и дальше. По дороге Мортенсон пытался запомнить несколько вежливых приветствий на языке пушту.

«Мы ехали по самой суровой местности, какую только можно себе представить. И в то же время она была великолепно безмятежной, — вспоминает Мортенсон. — Мы забрались в самое сердце племенных территорий. Я был в восторге от того, „то нам это удалось“».

«МЫ ЕХАЛИ ПО САМОЙ СУРОВОЙ МЕСТНОСТИ, КАКУЮ ТОЛЬКО МОЖНО СЕБЕ ПРЕДСТАВИТЬ. И В ТО ЖЕ ВРЕМЯ ОНА БЫЛА ВЕЛИКОЛЕПНО БЕЗМЯТЕЖНОЙ».

Когда солнце село за афганские горы, машина въехала в Кот Лангархель, родную деревню Хана. Там было два магазина, стоявших по обе стороны от каменной мечети. У Мортенсона возникло ощущение, что он попал на край света. Грязный пегий козел неспешно брел по середине дороги. Хан поздоровался с мужчинами, сидевшими у магазинного склада, и велел им закатить автомобиль в гараж.

Зайдя на склад, Грег сразу насторожился. На мешках и штабелях сидели шестеро вазири и курили гашиш. Все были вооружены до зубов. Вдоль стен стояли базуки, переносные ракетные установки и ящики с новенькими «АК-47». Мортенсон заметил, что из-за коробок с продуктами торчат антенны военных полевых раций, и понял: он оказался в самом сердце расположения крупной и отлично организованной банды контрабандистов.

Вазири живут по закону пуштунвали. Его основами являются кровная месть, бадал, а также защита семьи, имущества и земли. И еще один закон непререкаемо соблюдается в Вазиристане — закон гостеприимства. Хозяин обязан защищать гостя, которому нужна его помощь. Сложность заключается лишь в том, чтобы попасть в этот край гостем, а не захватчиком. Мортенсон в своем нелепом наряде выбрался из машины и изо всех сил постарался казаться гостем. Искать другое место для ночлега было слишком опасно.

«Я вспомнил все, чему меня учили в Балтистане, и постарался приветствовать этих мужчин максимально уважительно, — вспоминает Мортенсон. — По дороге Хан научил меня нескольким словам на пушту. Я поинтересовался, как поживают их родственники, и выразил надежду на то, что все они в добром здравии».

Многие мужчины вазири вместе с американскими спецназовцами воевали за пуштунские земли в Афганистане против Советской армии. За пять лет до начала «ковровых» бомбардировок Вазиристана с самолетов США американцев здесь принимали довольно приветливо.

Самый устрашающий из контрабандистов, от которого исходил густой запах гашиша, предложил Мортенсону трубку. Грег постарался отказаться максимально вежливо. «Наверное, мне нужно было покурить с ними, чтобы подружиться, но я не хотел чувствовать себя еще более безумным, чем был в тот момент», — вспоминает он.

Главарем контрабандистов был высокий мужчина в темных очках. На верхней губе у него, подобно крыльям летучей мыши, топорщились жесткие черные усы. Хан принялся обсуждать с ним, куда пристроить иностранца на ночь. Когда они замолчали, водитель сделал глубокую затяжку и повернулся к Мортенсону. «Хаджи Мирза любезно приглашает тебя в свой дом», — сказал он, выпуская дым сквозь зубы. Напряженность, которая не отпускала Грега с момента приезда в деревню, наконец-то спала. Теперь все будет в порядке. Он — гость.

НАПРЯЖЕННОСТЬ, КОТОРАЯ НЕ ОТПУСКАЛА ГРЕГА С МОМЕНТА ПРИЕЗДА В ДЕРЕВНЮ, НАКОНЕЦ-ТО СПАЛА. ТЕПЕРЬ ВСЕ БУДЕТ В ПОРЯДКЕ. ОН — ГОСТЬ.

Около получаса они в полной темноте поднимались на холм. Повсюду рос инжир, от которого исходил такой же сладкий аромат, как и от пропахшей гашишем одежды вазири. Они шли молча; тишину нарушало лишь ритмичное позвякивание автоматов. Последний луч солнца погас над Афганистаном. На вершине холма Хаджи Мирза что-то гортанно выкрикнул. Массивные деревянные двери в шестиметровой по высоте глинобитной стене (над ней высилась пятнадцатиметровая сторожевая башня, откуда снайперы могли подстрелить любого незваного гостя) медленно раскрылись Охранник поднял керосиновый фонарь и внимательно осмотрел Мортенсона. Судя по лицу вазири, он предпочел бы пристрелить Грега, но после недолгого разговора с Хаджи Мирзой отступил в сторону и впустил их в деревню.

Мортенсона и Хана провели в дом. Они оказались в небольшой комнате, устланной коврами. В ней сидели трое бородатых мужчин с автоматами. К тому моменту, когда подали традиционный зеленый чай с кардамоном, водитель уже привалился к подушкам, натянул на голову кожаную куртку и мерно захрапел. Хаджи ушел распорядиться об ужине.