– Плоскогубцы нужны, – пробормотала миссис Де Фракас себе под нос. Ее окружили близняшки и стали с интересом наблюдать.

– Папино самое любимое! – сообщила Джозефина. – Он будет недоволен, если вы все выпьете.

– Конечно, моя милая. Будет недоволен… – Старушка побледнела: ее желудок, очевидно, тоже был недоволен.

– Папа называет это «мой четырехзвездочковый Би-Би», – пояснила Пенелопа. – А мама говорит, что это настоящее пи-пи.

– Так и говорит? – скривилась миссис Де Фракас.

– Потому что папа, когда напьется этого, всю ночь бегает…

Миссис Де Фракас облегченно вздохнула.

– Значит, так! Папу мы расстраивать не будем. Но шампанское все равно надо охладить.

Она снова пошла к Уилтовым закромам и вернулась с двумя открытыми бутылками, которые показались ей наименее взрывоопасными. Девчонки тем временем собрались вокруг морозилки, но старушка была слишком занята и нисколько за них не волновалась. После третьей бутылки миссис Де Фракас насчитала аж восемь маленьких девочек, но навести на них резкость уже не смогла. Зато теперь, по крайней мере, понятно, почему Ева называла это пойло пи-пи. Выпитое вдруг напомнило о своем количестве. Миссис Де Фракас встала, споткнулась, но в конце концов на карачках по лестнице добралась до выхода. Чертова дверь была заперта.

– Выт-ти дайте! – крикнула она и забарабанила кулаками по двери. – Откройте мимед-ленно!

– Чего хотела? – спросил Баггиш. – Чего хотела… чего хотела… Нужно мне. Нуж-но.

– Сиди спокойно.

– Тод-да я снимаю всю ответственность, – предостерегла миссис Де Фракас, с трудом ворочая языком.

– Это как понимать?!

– Есть вещи, о которых в шлух, нет, в шлюх не говорят. Ни-ког-да! И не надо мне во-зо-рожать!

Террористы заспорили, пытаясь разобраться, что значат странные слова миссис Де Фракас. Фраза «вещи, о которых не говорят в шлюх» была более чем загадочной, а «тод-да я снимаю всю ответственность» звучало как-то зловеще, тем более что в подвале уже что-то несколько раз стреляло и хрустело битое стекло.

– А что будет, если мы тебя не выпустим? – наконец спросил Чинанда.

– Я тогда взорвусь! – уверенно крикнула миссис Де Фракас.

– Что сделаешь?

– Взорвусь, взорвусь, взорвусь!!! Как бомба! – завизжала старушка, поняв, что терпеть уже не может.

Террористы продолжали негромко спорить.

– Выходи и руки вверх! – скомандовал Чинанда, отодвинул щеколду и отступил в прихожую, держа под прицелом дверь. Но миссис Де Фракас уже была не в состоянии поднять руки вверх. Она безуспешно пыталась поймать одну из крутящихся перед глазами дверных ручек. Внизу стояли близняшки и в изумлении наблюдали эту картину. Они уже привыкли иногда видеть папу пьяненьким, но чтобы кто-то нажирался до такой степени…

– Ради Бога, откройте мне дверь, – с трудом выдавила из себя миссис Де Фракас.

– Я открою!!! – завизжала Саманта, и девчонки, толкая друг дружку, наперегонки бросились помогать. Пенелопа первая прорвалась к двери, открыла, и девчонки, перепрыгивая через старушку, ринулись на кухню. Пока суть да дело, миссис Де Фракас уже потеряла всякий интерес к туалету. Она лежала на пороге, тщетно пыталась приподнять голову и наконец пробулькала:

– Кто-нибудь! Сделайте одолжение, застрелите маленьких засранок! – После этого она окончательно вырубилась. Но террористы ее не слушали. Они поняли, о какой бомбе шла речь. В подвале прогремело два мощных взрыва, в воздух взлетели свежемороженые бобы и горох. Это в морозильнике наконец рванули бутылки с Би-Би.

Ева тоже без дела не сидела. Пол-утра она беседовала по телефону с Госдайком, затем спорила с мистером Симпером – местным представителем Лиги защиты гражданских свобод. Симпер, очень серьезный и деловой молодой человек, в обычной обстановке несомненно был бы потрясен действиями полиции. Просто возмутительно подвергать опасности жизнь пожилой женщины и четырех легкоранимых детишек, отказавшихся выполнить законные требования борцов за свободу, осажденных в доме No 9 по Веллингтон-роуд. Однако мистер Симпер оказался в неудобном положении. Ведь факт дурного обращения с Евой в полиции заставлял смотреть на все с позиций самой Евы.

– Я прекрасно понимаю ваши чувства, миссис Уилт, – сказал он, глядя на Еву. Синяки на ее лице поколебали его симпатии к радикально настроенным иностранцам. – Но ведь вы все-таки свободны.

– Свободна? Я домой к себе не могу зайти! Не имею такой возможности. Полиция не дает.

– Вы хотите, чтоб мы подали на полицию в суд за незаконное ограничение вашей свободы посредством содержания под стражей или…

Ева не хотела.

– Мне бы в собственный дом попасть.

– Я очень сочувствую вам. Однако поймите, цель нашей организации защищать личность от посягательств на ее личную свободу со стороны полиции. А в данном случае…

– Меня не пускают домой, – не унималась Ева. – Это, по-вашему, не посягательство на? личную свободу?

– Пожалуй, вы правы…

– Тогда действуйте…

– Я даже не знаю, с чего начать, – признался Симпер.

– Вы же знали, когда полиция в пригороде Дувра задержала рефрижератор с морожеными бангладешцами, – напомнила Бетти. – Организовали марш протеста и…

– То было другое дело, – горячо возразил Симпер. – Таможенники не имели права настаивать на включении морозильной установки в контейнере. Люди сильно обморозились. К тому же они следовали транзитом.

– Не надо было писать в декларации, что в контейнере тресковое филе. Тем более они ехали воссоединяться со своими семьями в Великобритании.

– Они следовали транзитом к своим семьям.

– И Ева тоже, – не отставала Бетти, – уж она-то имеет право воссоединиться со своей семьей.

– Вопрос можно решить в судебном порядке, – сдался Симпер. – Так будет лучше всего.

– Так будет медленнее всего, – отрезала Ева. – Короче, я сейчас иду домой, а вы со мной…

– С вами? – В планы Симпера никак не входило стать заложником.

– Вы что, плохо слышите? – Ева поднялась и так свирепо глянула на Симпера, что тот решил в ближайшее время пересмотреть свое отношение к феминизму. Не успел он и заикнуться о посягательстве на свою личную свободу, как оказался на улице в толпе репортеров.

– Миссис Уилт! – крикнул тип из газеты «Снэп». – Нашим читателям интересно, что чувствует мать четырех детей, когда они находятся в руках террористов?

У Евы глаза вылезли из орбит.

– Что чувствую? – переспросила она. – Ты хочешь знать, что я чувствую?

– Да, да! – Корреспондент слюнявил ручку. – Наши читатели хотят понять…