— Урааа, — заёрзал мелкий на стуле.

Я подошла к холодильнику чтобы достать оттуда приготовленную для нас еду.

— Мам, я не хочу кушать.

— Ладно, беги тогда поиграй, — отвечаю сыну.

А сама решила выпить вишневого сока. Подошла к шкафчику, достала оттуда стакан.

— Принцесса, это действительно ты? — раздался хрипловатый голос позади меня, и стакан выпал из рук.

О, нет. Только не этот голос. Голос — соблазнителя. Нет. Нет. Не выдержууу. Каждым сантиметром своего тела чувствую его.

— Отойди, — не смотря на то, что я нервничаю, голос остался твёрдым.

— Ты вернулась, — продолжает он тем же голосом соблазнителя говорить, и чувствую, как мурашки-предатели расползаются по коже.

Как скучала по нему, по ночам проведённым вместе, и вообще по нам скучаю. Дура я. Тьфу.

— Не к тебе и не надейся, — сделала шаг в сторону, чтобы как-то увеличить расстояние между нами, но он захватил меня в плен своих мощных рук. — не прикасайся ко мне! — прикрикнула я.

— Не могу не прикасаться, — вдыхает аромат моего парфюма. — ты все так же пахнешь вишней и ещё, — снова вдох, и медленный выдох. — сексом.

Даже глаза закатила. Это так волнительно. Пленительно. И сексуально.

— У меня есть любимый человек, — прошипела я. — уйди, ну же давай!

Отошёл. И легче стало. Развернулась, чтобы посмотреть в его такие наглые глаза, и задохнуться от того, что вижу там. Боль. Злость.

— Ах да, — ледяной голос. — забыл, — кривая усмешка на чувственных губах. — ты же эта, — развернулся на пятках и покинул кухню. А меня в дрожь кинуло. Гааад. Как он может? Ненавижу!

Я уже не та, наивная маленькая девочка и ему меня не растоптать. С этого дня Руслана Русских для меня не существует, и я буду делать вид, что вообще его не знаю. Теперь я буду контролировать свою жизнь, и то, что я могла бы сказать, а что нет.

Я присела на корточки, и начала собирать осколки стекла. Руки трясутся. Довёл.

Вот черт. Порезалась. Наблюдаю, как капает кровь на пол.

— Бесит. Ненавижу! — шепчу я.

Оказывается воспоминания не бессмертны, особенно те, что причиняют боль. Ведь в своих воспоминаниях — я была счастлива с ним, и от этого вдвойне больнее.

— Варя, — голос отца, заставил меня вздрогнуть. — ты порезалась?

Я собрала остатки битого стекла, встала на ноги и выбросила их в урну. Кровь так и продолжает сочится из не большой, но глубокой ранки.

— Да, случайно, — отмахнулась я. — ты зачем папа, сюда его пригласил?

— Не думал, что вы можете тут пересечься, — виновато произнёс он.

— Действительно, — фыркнула я. — ты не подумал, что он может с Мишкой увидеться и поймёт, что он сын его?

— Он уже уехал, — сказал отец ещё тише.

— Я не хочу больше его тут видеть, — с этими словами, я вышла из кухни, и направилась в ванную, чтоб ранку обработать.

Зашла в ванную, включила воду и глядя на отражение в зеркале прошептала:

— 5 лет… 5 лет прошло, а я до сих пор его люблю и ненавижу.

Я ударила по раковине, и со всей силы сжала ее края, так что костяшки пальцев побелели.

Закрыла глаза, стиснула зубы и задышала очень часто. Волна негодования, гнева начала подниматься откуда-то из глубин моей израненой души. Но спустя несколько секунд открыла глаза и посмотрела на себя в отражении. Даже если бы хотела, я бы не смогла его забыть. И дело не только в Мишке, а просто потому что люблю.

Стоило увидеть его, и все планки сорвало. Ведь пыталась быть сильнее, но один взгляд на этого демона, как вся работа коту под хвост.

Я всхлипнула, от ужасного воспоминания, когда в тот прокляты день появился Салтыков на пороге этого дома. Тогда уже и пошло все наперекосяк, тогда Руслан сам себя накрутил.

Утро. Смотрю, как маленькая копия Руслана спит. Бровки хмурит, прям как папа. Такой милый маленький. Люблю всей душой.

А ещё от сердца отлегло, что Руслан не узнал, не признал в Мишке сына своего. Либо просто настолько ненависть-дрянь глаза ему застелила, что он дальше своего носа ничего не видит.

И я написала Тони сегодня ночью, чтоб прилетел ко мне. Он ответил, что уже на пол пути в аэропорт. Он весёлый парень. Мне всегда с ним уютно так, он забавный парень.

А в голове возникают день изо дня воспоминания, как он выходит из загса со своей…женой. Тогда меня будто скинули со скалы, да с такой силы, чтоб разбить меня окончательно. Ведь не смогу и не смогла восстановиться.

Сегодня нужно к Ире ехать, и он там будет с женой со своей, и дай Бог, чтоб я пережила этот день.

Я 5 лет назад полюбила Руслана Русских, сама не осознавая то, что буду корчится в агонии и беззвучно орать, чтоб отпустил. Но он по-садистски не даёт мне избавится от этого.

Сидя в своей комнате и глядя на сынишку, я понимаю, что Руслан всегда будет присутствовать в моей жизни. И этого мне не избежать.

Потихоньку встала с постели, и пошла ванную.

Позже, когда все туалетные дела сделала, я подошла к шкафу. Решительно достала оттуда своё самое красивое платье, которое я пять лет назад купила, чтоб сходить в нем на день рождения Руслана.

Надела платье, подошла к зеркалу и зажмурилась. Какое оно красивое. Синий материал обтянул кожу, спускаясь мягко по бёдрам к коленям. Поправила декольте, и рукава до локтя. Повертелась перед зеркалом. Решительно оставила волосы ниспадать мягкими локонами по спине, и мне показалось, что я похожа на женщин с глянцевых журналов. Отдалено, но все же похожа.

За эти 5 лет, что прожила в Норвегии, я научилась не только красиво выглядеть, при этом не надевая одежду, которая стоит, как целое состояние, но и научилась делать макияж.

Мишка все ещё спит, а я потихоньку вышла из комнаты. Спустилась на первый этаж, и прошла на кухню. Оттуда доносились голоса.

— Доброе утро, — поприветствовала родителей и бабушку с дедушкой.

— Куда это ты такая красивая собралась? — интересуется дед.

— Так к Ире, — пожимаю плечами. — завтра Тони прилетает.

— Это тот милый мальчик с голубыми глазами, да? — спрашивает мама.

Я киваю и наливаю себе стакан сока.

— Мишка спит, как проснётся накормите его рисовой кашей, — даю наставления родным. — и сок, обязательно апельсиновый.

— Будет сделано, — хором ответили они.

— Я поехала, вернусь вечером, — допила сок, и ополоснула за собой стакан. — если что звоните сразу.

— Дочь, можешь взять мою машину, — крикнул папа.

Вольво. Шоколадного цвета.