– Видел, – внимательно прищурился Тарас.

– Запомнили?

– Запомнил.

– Так вот и я вас тоже срисовала. И очень удивилась, увидев на этом корабле. Зачем, спрашивается, украинскому бизнесмену бегать по пристани в каком-то непонятном прикиде, а?

Тарас не ответил, и я продолжила:

– А дальше совсем смешно. Вы что-то прячете возле умывальника за зеркалом, потом мадам Марченко за борт выбрасываете…

– Подожди, – перебил меня Тарас, переходя на «ты». – Откуда ты узнала, что я что-то прячу в шкафу?

Об Инессе Львовне он не упомянул, и я поняла, что за борт мадам все-таки отправилась не сама.

– А ты никому не скажешь? – с шутовской интонацией, мало соответствовавшей напряжению момента, проговорила я. Округлила глаза и склонилась над подлокотником.

– Нет, – серьезно, не ведясь на шутовство, ответил Ваценко.

Я наклонилась еще ближе к его уху и шепнула:

– У меня там косячок лежал, – сказала и отодвинулась с довольной хитрой миной.

– В шкафу? – не поняв, нахмурился Тарас.

– Нет. В пальмах, в правом углу ресторана.

– А почему там? – добивался конкретики и правдоподобия шпион.

– А потому, что в каюте нельзя. Назар найдет – убьет. У него нюх, как у собаки.

– Так почему же все-таки в ресторане?!

– А где еще?! На палубе сыро. В туалете противно. Где еще?! Там в углу такие дебри, тонну героина спрятать можно! Я косячок за оконным плинтусом притырила! А вечерами на палубе расслаблялась. Что непонятного-то?

– Ну хорошо, – не очень все же понимая, согласился Тарас. – А дальше что? Как ты на шкаф вышла?

Думаю, у шпионов тоже существуют отчеты. О провалах и недочетах. Их потом всесторонне анализируют и в следующий раз делают поправки «на дураков».

– А дальше… – «припоминая», сощурилась я. – Я вошла в дебри, достала косячок из-за плинтуса и уронила. Села на корточки – там темно, хоть глаз коли, – стала искать, взгляд в сторону бросила, смотрю, а у мужского туалета кто-то в ящике шарит. Я затихла, незачем, думаю, своих тайников выдавать, смотрю за тобой. Из этого угла все о-о-очень хорошо просматривается. Можешь проверить.

И Тарас тут же кивнул: обязательно, мол.

– Так вот. Сижу я, значит, в тех кустах, смотрю – рыжая баба из четвертой каюты из бара в ресторан проходит и дальше на палубу. Потом вернулась и давай орать. Ну, думаю, дела. Влипла. Баба про старпома орет, сейчас сюда все судно сбежится, а тут – Соня с косяком. Разыскала я его, нашарила и тихой мышкой – вон. Через бар на палубу.

– Так ты не видела?.. – многозначительно поднял брови Тарас.

– Как ты ту бабу за борт выкидывал? Нет. Это я позже сопоставила. Когда я из бара выбегала, она только через перила свесилась, так что, думаю, ты ее несильно пихал. Она и так пьяная была. – На подобной неоднозначной версии моего рассказа я остановилась прежде всего потому, что свидетелей падения мадам Марченко за борт в действительности не было. А сама она ничего в точности не помнила. Так что настаивать – Инессу скинул ты – я не стала. Опасно и глупо. На фантазиях и домыслах далеко не уедешь.

Тарас данную тему тоже развивать не изволил, оставил ее без дополнений и пошел дальше:

– А банка? Как ты нашла банку?

Я дотянулась до столика по правую сторону от себя, взяла из пачки сигарету, прикурила и, выпустив дым, ответила:

– Честно говоря, я думала, ты в ней травку или кокс везешь. – Продолжая разговор, я чувствовала, что вступила на очень тонкий лед. Я могла только догадываться, что в тот день Тарас банку не глазами проверял – на месте все восемь или нет, – а именно прятал. У него не получилось оставить контейнер на берегу – Алеша помешал, – и пришлось действовать по запасному варианту. Не передавать груз по цепочке, а продолжать везти его лично. То есть, скорее всего, надобность в запасном сценарии – тайнике в шкафу – впервые возникла только той ночью. Днем в ресторане всегда народ крутится, и Ваценко пошел туда ночью, перед закрытием бара.

Но это все из области догадок, и проколоться здесь будет легче всего.

– Я ведь сначала, когда в первый раз в шкаф залезла, только штрих-коды на банках сравнила. Убедилась, что все они одинаковые. – Времени между убийством Алеши Сидорова и исчезновением контейнера из шкафа прошло действительно много, и я заполнила его «размышлениями». – Потом, знаешь ли, села так однажды и подумала: а зачем мужик рискует? Брови себе клеит, парик натягивает… бабу за борт, как Стенька Разин, бросает… Нет, думаю, это все неспроста. Тут большими деньгами пахнет. Хорошей подготовкой. Круиз у нас не простой, а номер люкс. – Затянулась поглубже, повернулась всем телом к Тарасу и спросила: – Тебя ведь интересует, как конкретно я эту банку обнаружила?

– Да.

– Так это просто, – проговорила я и усмехнулась. – Я ведь тебе еще не сказала, что прежде, чем в драмкружок прийти, я два года в цирковой студии занималась. Жонглирование, эквилибристика. У меня исключительно хорошее чувство балансировки. Я твои баночки взяла, пожонглировала по четыре штуки сразу. Одна все время падала. У нее центр тяжести нарушен. Вес одинаковый, а центр тяжести нарушен. Песок, то есть порошок, перемещается, Тарас, только по своим правилам. Закон природы. Я баночку-то взяла, хотела на досуге исследовать, да Назар помешал. – Я отчаянно строила из себя прожженную дамочку и авантюристку, и, судя по тяжелому взгляду Ваценко, действовала в правильном ключе. – Ну а утром мобильник пропал. А ведь я, Тарас, точно знала, где и когда видела телефон в последний раз. Голова у меня крепкая и память хорошая.

– Это я заметил, – буркнул шпион. Кажется, он уже хотел со мной дружить. Когда против тебя такая кобра-эквилибристка играет, лучше лишних телодвижений не совершать. – Ответь, почему ты банку не вскрыла?

– А все потому, что голова, как мы оба заметили, у меня на плечах есть. Вот представь. Ночь. Из запертой каюты пропадает мобильный телефон.

Что это значит?

???

– А это значит, что кто-то замутил серьезную тему. Очень серьезную. И не исключено, что опасную. Туда лучше всеми лапами не лезть, не то узнаешь секрет, после которого долго не живут. Не только пальцы, голову оторвут. Так ведь?

– Приблизительно, – совершенно серьезно кивнул Тарас.

– Но делать что-то надо было. Я денек посидела, подумала, надеялась – сам подойдешь. Потом объявление повесила, чтобы поторопился, значит. А то ведь конкуренция, брат.

Тарас сел прямо и долго смотрел на голубое небо, барашки облаков и переваривал информацию. Я, притворяясь почти беспечной, болтала тапкой на кончике ноги, вертела головой и внутренне тряслась, как овечий хвост. Поверит?! Не поверит?! К сердцу прижмет?! К черту пошлет?!

Или просто тихонько придушит, накроет панамкой и пойдет вплавь добираться до берега…