О том, чтобы остаться пленником внешности, женской красоты Галины, не могло быть и речи. Как большинство женатых мужчин, Борис относился к облику жены по анекдоту: то ли противогаз надела, то ли брови выщипала.

* * *

Павлик приехал предварительно не позвонив. Татьяна испугалась:

— Сыночек, что-то случилось? Дома? С дедушкой?

— Дома все в порядке. Дедушку видел на прошлой неделе, там без изменений. В телефоне батарейки сдохли. А Маришка не позвонила? Я просил ее. Забыла, наверное. Мама, у нас проблемы возникли.

В окрестностях появилась банда. Подростки. Несколько лет промышляли, грабя дачи зимой. Повзрослели, машину приобрели, красная «Нива», рэкетом занялись. Бригаду молдавских строителей, что работает в двадцати километрах отсюда, пытались взять на испуг, но Павлик все проблемы с регистрацией уже давно уладил, потом побили ребят от злости — у тех денег не было. Выпытали про дом в Смятинове. Могут приехать. Поэтому маме надо собираться в Москву, он за ней приехал. Папа улетел в срочную командировку в Австрию. Когда вернется, служба безопасности его фирмы займется подонками. А сейчас, и папа согласен, ей нужно немедленно уехать.

Татьяна не могла уехать. Борис не знает ни ее адреса, ни домашнего телефона. Они могут общаться только через этот дом. Как Дубровский с Машей посредством дупла.

— Сыночка, ты представляешь себе, что значит законсервировать эту громадину? Отключить все системы? Мы целый день провозимся. А потом два дня понадобится, чтобы запустить отопление и прогреть дом. И моя рассада… А сколько здесь ценных вещей!

— Верно, — стукнул себя Павлик по голове, — не сообразил. Нужно было привезти охранника с оружием, чтобы он тут пожил.

— Оружие у меня есть. Двустволка. И сирена.

— Мама! — покачал укоризненно сын головой. — Что же делать? Нет, все равно поедем домой. Твое здоровье дороже этого барахла.

— Завтра, в пятницу, и на все выходные приедут тетя Лена и тетя Оля, — убеждала Татьяна. — Втроем мы уж справимся с подростками. Дылду вообще за двоих можно считать.

— И завтра я пришлю охранника?

— Лучше в воскресенье.

— Его привезет водитель, с которым ты вернешься?

— Посмотрим.

Она ласково провела рукой по его голове. Он, как в детстве, была у него такая привычка, потерся щекой о ее руку. Павлик плохо выглядел — круги под глазами.

— Маленький мой, ты совсем вымотался. Мало спишь?

— Больше не получается.

— Ну вот что! Ты остаешься здесь, — заявила Таня. — Отдохнешь, переночуешь.

— Не могу, — вздохнул Павлик, — надо в контору заехать, и дома ждут.

— Подождут, — отрезала она. — Позвони, предупреди. А я сейчас баню затоплю, обед тебе вкусненький приготовлю. Хочешь картошку с грибами? Филе палтуса в кляре? Закусочки разные. Испеку твой любимый пирог с яблоками.

— Сауна, обед, телевизор посмотреть и спать завалиться, — мечтательно произнес Павлик. — Кайф!

— Ты это делаешь для моей безопасности, — заверила Таня. — Мне страшно одной оставаться.

Если ей страшно в пустом доме, то как она прожила здесь два с лишним года?

* * *

У ворот просигналила машина. Татьяна вышла на крыльцо. Дылда, стоя у раскрытых дверей автомобиля, не здороваясь, прокричала:

— Лахудра! С водителем договариваться на воскресенье, чтобы забрал нас?

— Нет! — Таня тоже кричала, хотя в деревенской тишине звук разносился отлично. — Нет! Приедет машина, вас заберут.

Приедет. Приедет. Приедет. Приедет Борис. Позвонил и извиняющимся голосом попросил: можно я завалюсь к тебе с друзьями, решительно некуда их деть, а увидеться очень хочется. Господи, конечно!

С друзьями, родственниками, с детьми, всей семьей. Нет, с женой — это уж слишком.

Девочки чувствовали себя в доме по-свойски. От бани отказались, но потребовали немедленно еды — вкусной и много. Нет, сначала подарки. Они обменивались подарками, кроме дней рождения, на каждое Восьмое марта и Новый год. Татьяна получила от Ольги фирменный косметический набор, от Лены — черепаховую заколку для волос. Ее платочки были оценены по достоинству.

— Теперь есть что на пол случайно ронять, — сказала Дылда.

— В них сморкаться обидно, — заметила Киргизуха.

За обедом Дылда рассказывала о своём нынешнем гражданском муже (два метра с кепкой):

— Представляете, он пельмени не ест! Весь советский народ ест пельмени, а он не ест. Нет, вру, ест, но только ручной работы. Варит строго пять минут, откидывает на дуршлаг. На горячую сковородку, где уже шипит поджаренный до золотистого цвета лук, вываливаем пельмени, заливаем майонезом, мы употребляем только тот, что без холестерина, естественно, сыплем натертый сыр и запекаем в духовке. Девочки! У него трое ножниц: большие, средние и маленькие. Висят на крючочке, и в обязательной последовательности — большие, средние, маленькие. А если наоборот, мы уже недовольны, у нас уже лобик хмурится.

— Любовь к порядку — замечательное качество, — сказала Таня.

Ты не понимаешь! — воскликнула Ольга. Она готовила почву для скорого разрыва. — Порядок и свод правил для каждого сантиметра жизненного пространства — это клиника, паранойя. И кроме того, он с Джексоном гулять, видите ли, стесняется.

— Кто это Джексон? — спросила Таня.

— Внучек мой. Такой хорошенький негритосик! Отбелененький, как Майкл Джексон. Вот ты мне, Лахудра, скажи: каковы, на твой взгляд, признаки настоящего мужчины?

— Внутренняя сила и достоинство. Чувство юмора. И душевная щедрость. А рост не имеет никакого значения.

— Это для вас, маломерок, не имеет значения, — отмахнулась Дылда. — По-моему, настоящий мужчина не будет складывать в тюбики от лекарства шурупчики по размерам. Аптека слесаря-параноика! Киргизуха! Что ты молчишь?

Лена обладала способностью проспать весь разговор, а потом, после тычка в бок, изречь фразу, близкую к гениальной. Так и теперь случилось.

— А почему настоящий мужчина должен иметь признаки? — Она пожала плечами. — Разве это болезнь?

— Молодец! — рассмеялась Таня. — Кстати, я забыла вам сказать, что жду в гости мужчин, уж не знаю, настоящих ли.

— Я без макияжа! — возмутилась Дылда.

— Можно халат не буду снимать? — попросила Киргизуха.

* * *

Что она натворила, Татьяна поняла, только когда прибыли Борис и его друзья. Они весело знакомились, вручили ей громадный букет роз, вносили в дом пакеты с продуктами и сумки с вещами. А у нее в голове стучала мысль: три разведенные женщины и трое женатых мужчин (конечно женатых, все порядочные женаты) — и под одной крышей. В ее доме! Это даже не двусмысленность, это запланированный разврат. Ею запланированный! А Олег, как на грех, попадает в Ольгины размеры. У Сергея лицо мальчика, старого мальчика, в глубоких морщинах. Глаза с прищуром, в них болезненный блеск. А тут вам и перина — пожалуйте.