День для отъезда был выбран как нельзя удачно — хмарная семидица, что стояла прежде, закончилась, расползлись серый тучи, выдалось ведро, и совсем по летнему сиял светлоокий Яр в бездонной голубизне небес. Наступало то время года, что роды звали «бабьим летом», и Луня любил его, пожалуй, больше всего.

Но сейчас ему было не до любований красой окружающих его земель глухая тоска поселилась в сердце, какой-то холодок вымораживал душу, и не солнечное тепло, ни шутки побратимов не могли растопить его. Уже и Великий Ход оставили они позади, и поехали по окраине пригорного леса, без дороги, имея по правую руку Серединный, а по левую — каменистую равнину с виднеющимися вдали, в голубоватой дымке, селениями аров, но Луня все грустил, сам не понимая, от чего. Когда они с Шыком покидали городище Влеса, все было иначе — Луня словно застоявшися охотничий пес, рвался в дорогу, словно жеребенок, скакал по зеленым холмам, радовался жизни…

Шык, по прежнему едущий первым, кликнул Зугура, и начал о чем-то совещаться с вагасом. Луня, превозмогая апатию, подехал к ним и прислушался — говорили о важном, о встрече с арскими разъездами. Шык втолковывал Зугуру, как себя вести в этом сучае:

— Правитель Ар-Зума собрал войско. Чтобы люди не кисли без дела, гоняет он их по всем своим землям, вроде как в дозоры. Нас наверняка остановят. Аров среди нас нет, но вы известны в здешних пределах как слуги Веда. Хоть чародей и не в чести, думаю, нам поверят, если мы скажем, что вы сопровождаете нас с Луней до полуденых границ Загорья. Только оружие с виду надо убрать — слишком по-войски выглядим. А то, не ровен час, потянут к Бодану или к Троерукому, что гаже, на спрос — кто, куда да зачем, а нам это ни к чему. Слышь, Лунька! Снимай шелом свой, суй в котомку — пока рубежи Ар-Зума не минем, ратится будет не с кем!

Луня послушно спрятал воинскую справу, но неожиданно заупрямились остальные.

— Мы теперь свободны, ни к чему мужчине прятать свое оружие, как и гордость свою! — сверкая глазами, горячо говорил Чу, потрясая копьем.

— Пойми, дурья твоя голова, для аров ты по прежнему — слуга мудрого Веда. Ни к чему им знать, куда мы едем, и зачем. Провожаем родов до южной границы — и все, назад! Так что давай, снимай навершие с копья и приторочь древко к седлу… — Зугур, вразумив ома, повторил то же самое остальным, и вскоре сверкавший до этого оружейной бронзой отряд стал похож на обычный караван торговых людей — кони, тюки с поклажей, палки для подвешивания котлов на стоянках, словом, ничего подозрительного.

Оказалось, что предосторожности были не зряшними — ближе к вечеру, когда солнце заваливалось уже за пики Серединного, дорогу отряду преградила арская дружина — почти две сотни всадников, как на глаз опредили Луня.

— Что бы не случилось — молчать, говорить буду я сам! — тихо предупредил всех Шык: — Луня, будь рядом!

Ары застыли в полусотне шагов впереди. Грозно блистали жала копий, солнце играло на высоких гребенчатых шлемах. Все воины были в пластинчатых бронях, за спинами — окованные медью щиты с изображениями символов Кланов Огня. Суровые лица украшали полученные в битвах шрамы, руки сжимали рукояти мечей, готовые в любой момент по команде начальника дружины вырвать из ножен смертоносную бронзу. Луня вспомнил рассказы Шыка о минувших днях, когда по всей Земле гремели войны, и дружины аров наводили ужас на непокорные племена. Ара, по словам волхва, были сильны не только своим боевым чародейством, которым у них владеет чуть не каждый сотник, но и ратным искусством биться в строю, когда воины прикрывают друг друга, ударяя по врагу, словно один человек. Никто не может выстоять под натиском арской конницы, лишь чернолесной нежити удалось разбить арский отряд по водительством Ар-Вала, да и то тогда воители Загорья бились пешими, а не на конях…

Начальник арской дружины, высокий, статный, с выбивающимися из-под шлема седыми волосами, что-то прокричал выехавшему вперед Шыку, волхв ответил ему по-арски, но его слова не произвели на ара должного впечатления — едва он услышал имя Веда, названное волхвом, как брови его сдвинулись, и он поднял руку, намереваясь отдать своим какой-то приказ.

Неизвестно, чем бы кончилось, не разгляди Луня среди аров знакомого лица. Турдал! Арский порубежник, что помог Луне перебраться через Перевал! Луня уперся коленями в спину арпака, ухватившись за жесткую гриву, выпрямился, чтобы его было лучше видно, и заголосил:

— Э-гей, Турдал! Здраве будь, вой! Это я, Луня! Поллуны еще не прошло, пошто ты ранее с заставы сменилися?

Хвала Роду, Турдал сразу узнал Луню. Он также приподнялся в седле и помахал рукой в ответ:

— И ты здравь буде, вой Луня! И спутники твои, а в особенности здрав буде волхв Шык, прозванный Костяной Иглой! Рады видеть его вернувшимся в этот мир!

Турдал протиснулся своим конем сквозь строй аров, подъехал к начальнику дружины и что-то начал горячо ему втолковывать, размахивая руками. Луня слышал свое имя, имя Шыка, знакомые слова, чаще других звучало «беры». Выслушав воина, арский начальник кивнул, повернулся к своим, что-то прокричал, затем с удивлением взглянул на Луню и Шыка, и поклонился родам.

Дружина, развернувшись, начала неторопливо отъезжать в сторону, а Турдал подъехал к стоящему неподвижно отряду Шыка. Внешне ар выглядел совсем не так, как запомнил его Луня на Перевале. Лицо воина было суровым, не смотря на радость встречи, в глазах читалась тревога, возле рта появились жесткие складки. Но все равно чувствовалось, что Турдал рад и горд тем, что смог помочь родам. Подъехав на три шага, он поклонился путникам:

— Нежданно пересеклись наши дороги, волхв Шык и вой Луня. Вижу я, вы снова в дороге. Хочу предупредить вас — на полудне идет война, и творятся дела лихие и кровавые. Не лучше ли вам задержаться, погостить в моем домене, повидать мать мою и сестру ее, они землячки вам, будут рады дорогим гостям. К середине зимы наши сотни успокоят Степь, и весной вы сможете без препятствий продолжить свой путь…

— Спасибо тебе, Турдал, что помог ты рассеять набежавшую на нас тень подозрения со стороны воеводы вашего! — важно и степенно ответил Шык: Также благодарю тебя за приглашение посетить твой домен, и за помощь твою там, на Перевале, когда жизнь моя была в руках богов. Не обижайся, но мы не можем принять твое приглашение — дела зовут нас и велят торопиться, путь наш спешен и нет возможности отложить его. Еще раз прошу — не прими наш отказ за обиду или оскорбление, но мы не властны над своей судьбой, долг ведет нас вперед. Нам пора!

Шык поклонился воину и тронул коня. За ним поехали остальные члены отряда, только Луня задержался возле знакомого:

— Вот так выходит, о Турдал, что и в этот раз не пришлось нам заехать к тебе. Но скажи, что случилось, о какой войне вы готовитесь?

Луня лукавил, однако перемены, произошедшие в Турдале, тревожили его, и вряд ли неподдельная скорбь на лице воина была вызвана лишь тем, что хуры напали на вагасов в далеких южных степях. Турдал на миг замер, поглядел на Луню долгим, полным печали взглядом, и сказал: