– Надо было снять, а не поправлять, – кинув рубашку куда-то в сторону, наклонился он ко мне. – Или ты решила оставить это мне? – скользнул руками мне под спину, отыскивая застежку и мастерски с ней справляясь.

Главное – не думать о его немалом опыте в этом деле!

Выбросив все ненужные мысли из головы, я выгнулась в его руках, ощущая, как бесстыжие губы накрыли напрягшийся от возбуждения сосок, и запустила руки в его мягкие волосы, прижимая ближе. Его язык обжег нежную горошинку, а зубы слегка сжались вокруг, оцарапав и пустив жаркую волну прямо в сосредоточие моего желания.

Каждое прикосновение Ратмира дарило всё новые, неизведанные ранее ощущения, и я, уже не зная, как с ними справиться, начала беспокойно елозить по постели.

– Твои соски такого же розового цвета, как твои губки, – поднимаясь поцелуями вверх по моей шее, пока не настиг рта, проговорил он, проводя по нижней губе языком.

Захотев спрятаться от горевшей в его глазах дикой первобытной похоти, я прикрыла глаза, боясь и желая ее.

– Знаешь, сколько раз я представлял тебя такой? Голой и готовой подчиняться… – хриплым грудным шепотом спросил он, заставляя меня вздрогнуть и застонать, когда он, скользнув руками сначала на поясницу, а потом ниже, сжал в обеих ладонях полукружия моей попки, прикрытой лишь полоской белых трусиков.

– Да-а-а-а, стони для меня, принцесса! – прорычал он, на этот раз накрывая мои губы полноценным поцелуем. Пока губы и язык действовали с сумасшедшим напором, руки на раз стянули трусики, оставляя меня совершенно голой. Пахом Ратмир вжал меня в постель, и, если бы не брюки, он бы точно вошел в меня в этот момент!

– Не так быстро, – прохрипел он в мой рот, словно прочтя мои мысли. – Я замучаю тебя так же, как мучала меня ты… Всхлипнув, я сама заткнула его поцелуем, не в силах слушать пошлости, они делали со мной что-то неправильное, отчего я лишь больше заводилась и становилась неприлично мокрой между ног. От мысли, что его брюки наверняка покрыты моим возбуждением, краска стыда окрасила мои щеки, но довольный стон Ратмира и очередной толчок, отозвавшийся болезненным импульсом в моем клиторе, очистил мою голову от всех связных мыслей…

Ратмир

Войти в нее и сделать наконец своей – вот что крутилось в моей голове с той минуты, как она вошла в комнату. Но, помня о том, что для принцессы это будет впервые, я медлил как мог, оттягивая и пытаясь подарить ей наслаждение, в котором она нуждалась. Возбудить ее так, чтобы желание получить разрядку смогло пересилить боль от разрыва девственности.

Хотя видит бог, как это было сложно!

Как сдержаться, когда голенькая и мокрая принцесса елозит под тобой, издавая все эти кошачьи звуки? Когда дрожит и стонет в рот, готовая подчиняться?

Хотелось просто распять ее на кровати и трахать-трахать-трахать! Пока мы оба не упадем без сил и не забудем собственные имена. Будь это обычная девка, я бы так и поступил. Я не привык иметь дела с девственницами, предпочитая выбирать для перепихона на всё готовых девок, которых не надо было уламывать. Они сами шли за мной, стоило поманить пальцем.

С ними всё случалось быстро, по обоюдному согласию и без единой мысли в голове, никаких упреков, никаких новых встреч. Одноразовые, ничего не значащие связи.

Но с появлением в моей жизни дерзкой, капризной девчонки, которая одним своим видом переворачивала у меня всё внутри, поменялись и мои ориентиры. Она стала особенной. Той, ради кого я готов был меняться в лучшую сторону. Ждать ее, добиваться и идти на уступки.

Она стала единственной для меня, только моей.

Эта ночь должна запомниться ей навсегда. Свое удовольствие я даже готов был отодвинуть в сторону, повременив, лишь бы она получила то, чего достойна. Хотя даже смотреть на нее доставляло мне такой кайф, который я не испытывал ни от чего другого.

Медленно распалял свою девочку, сдерживая жадные и голодные поцелуи, ласкал ее нежно, с трепетом, усиливая напор и находя ее эрогенные зоны. Любовался тем, как она прогибается в спине, подставляя мне свои сладкие местечки, и избавляется от стеснительности по мере того, как возбуждение всё сильнее захватывает ее.

– Тебе нравится? – спросил у нее, зависнув сверху и оторвав губы от ее нежной кожи, которая так манила к себе.

– Да-а-а-а… – Мадина простонала не своим голосом, сдавленным, сиплым, жилка на шее мерно билась в такт шумному дыханию. В красивых глазах разлилась чернота, которая поглощала радужку.

Кажется, моя жена, опьяненная возбуждением, мало что соображала. Ее грудь бурно вздымалась от волнения, маленькие розовые соски так и просили ласкать их.

Я наклонился и поочередно облизал каждый, а потом заглянул в затянутые поволокой глаза моей жены. Смотрел и не верил, что она моя, лежит подо мной, хочет меня, что было очевидно. Даже если бы хотела, она не смогла бы скрыть этого. Зацелованные губы приоткрылись, влажные, полные, такие красивые, как и вся она. Я рассматривал ее и не мог насмотреться.

Был порабощен красотой собственной жены, она оказалась даже лучше, чем в моих мечтах. Высокая полная грудь, изящная талия, круто переходящая в стройные бедра. Я обвел руками ее силуэт, пальцами проходясь по бокам, и спустился чуть ниже, разглядывая свое сокровище.

Матовая кожа, совершенная, без единого изъяна. На животе – пара аккуратных родинок, которые я поцеловал, вызвав тихий всхлип Мадины. Ее запах кружил голову и не давал сосредоточиться. Сладкий, пьянящий аромат, убивающий всю мою выдержку.

Но я должен сделать всё правильно.

– Раздвинь ножки, – прохрипел я, снова нависая над ней и ставя одну руку напротив ее головы с упором на постель, а второй начал медленно гладить свою малышку, чьи влажные, гладкие складочки не давали мне покоя. Только от одной мысли, что я вызвал столько влаги, пошатнулось самообладание, и так дошедшее до критической отметки.

– Ратмир, – прошептала Мадина, закусив губу и прикрыв глаза от смущения. – Не надо, я не могу…

– Ты смущаешься? – рассмеялся я сипло, не переставая гладить ее внизу, ожидая, пока она выполнит мою просьбу. И она сделала это, раскрылась для меня, и я двумя пальцами скользнул ниже и вглубь, раздвинул мокрые половые губы, не зная, сколько еще выдержу. Сомнений в том, что она готова, не осталось, и мой член уже натягивал брюки, просясь на свободу. Пульсация причиняла боль, похоть туманила разум, стало трудно сделать даже самый простой вдох.

– Ратмир… – очередной стон, подтолкнувший меня к действиям. С сожалением оторвавшись от нее, я быстро расправился с ремнем и молнией на брюках, шипя, когда ткань натирала ставший слишком чувствительным член. Я даже опасался, что позорно кончу, лишь войдя в столь долгожданную киску, ведь у меня уже больше месяца не было секса, что было почти рекордом, учитывая, что я привык трахаться ежедневно, начиная с пятнадцати. Исключением стал лагерь, где были лишь пацаны…

– Что случилось? – словно почувствовав мое напряжение, выдохнула принцесса, но я лишь качнул головой, отгоняя ненужные воспоминания. Не хватало мне только портить нашу долгожданную ночь мыслями о том кошмаре!