«Не убьет же она нас» — усмехаюсь мысленно. Зайдя в дом, сразу же встретили нас лучезарные улыбки прислуги. Значит, все хорошо. Иначе бы ходили с озадаченными минами и поджатыми губами. Но это ничего не значит, мамино настроение может измениться за секунду. Тут не угадаешь.

Сжимаю Машкину ручку в своей лапище, и подмигиваю беззаботно.

— Мы вместе, — шепчу, ведя семью окольными путями, да дом огромный, давно я тут не был.

Маша кивает. Сжимая еще больше мою ладонь, а Ваня, обнимая шею, рассказывает, как со Снежком играли в снегу и лепили снеговика. Чувствую, как грудь наполняется безмерным счастьем.

Важно ли, как посмотрит мать и что-то скажет? Конечно, нет. Клал я на все это.

Мы входим в комнату, ярко освещенную солнцем. Ее комната всегда была красивой и обставленной цветами. Ничего не изменилось, кроме кресла-качалки, на котором сейчас сидит мать. Неожиданно натыкаюсь на ее радостную улыбку и искрящиеся глаза. Вау.

— Сашенька, сыночек, наконец-то, — говорит она, вставая с кресла.

— Давай мам, начнем знакомство с начала. Это Маша — моя жена, а это Ваня — сын нашего отца и мой брат, но я его воспитаю, как своего!

— Я знаю, знаю, — тянется она ко мне, чтобы обнять. Я ставлю Ваню на пол, и перехватываю мать.

— Какой же ты, красивый, — говорит мама, Ваньке, смотря на него.

— Спясибо, — прячется он за ноги Маши.

— Ну, не стесняйся, мы теперь семья! — потянула мать ему руки, — хочешь съесть что-нибудь вкусное? В столовой стол накрыт, пойдемте.

Мама взяла его за руку, а Ваня то и не против был. Не чувствовал негатива, хотя дети всегда видят такое. Значит, все искренне.

А на кухне ждал приятный сюрприз! Бабушка! Она словно распахнувшийся цветок! Тяжело, конечно, ходить стала, но ничего.

— Вы мои дорогие! — целует каждого из нас наша любимая, — И Машенька, и Сашка — оболтус!

— Ну бабушка! — закатываю глаза я, садясь за стол.

— А ну, цыц! А ты, Ванечка, да? — добродушно спрашивает она.

— Дя, а ты моя втолая бабушка? — наклоняя голову, спросил он.

— Какой умный малыш, да. У тебя две бабушки! — я помогаю ей посадить Ваньку на колени, чтобы покормить.

Как там говорят в мультике: улыбаемся и машем! Вроде бы, все должно пройти хорошо! Даже не верится, что ли!

— Когда свадьба? — интересуется мама.

— Должны в июне сыграть свадьбу, мы только подали заявление в ЗАГС! — бормочет Маша.

— А если не доживем? — практически одновременно бросают эти женщины, с хитрой улыбкой.

— Вы уж постарайтесь, — смеюсь я.

Ванька неожиданно спрыгивает с колен и бежит к каким-то лопухам, торчащим из огромного горшка.

Маша подхватывается следом. Что там углядел наш мальчик? Неважно! Лишь бы не поранился.

— Вань, не трогай, — вскрикивает жена, вытаскивая из рук сына грязный совок.

— Оля, дай Ване новый, — приказывает мать прислуге, и как только Ваня устремляется к маминым пальмам копать землю, мать хлопает ладошкой по стулу рядом. Приходится пересесть. Бабушка ушли с Машенькой в комнату.

— Удивительно, мам, — говорю, когда мамина кисть накрывает мою ладонь, — ты же за свои растения безбожно нас гоняла с Лешкой.

— Жизнь проходит, Саша, — говорит мама, постукивая меня по руке, — кому нужны эти пальмы и фикусы. Так, для души и хобби. Но я любила возиться с растениями, а Евгешка потакал. Пусть играет Ванечка… Они мне нравятся, береги их. Пусть и от твоего отца, но все равно, ребенок же. Живой.

Стараюсь не поперхнуться от неожиданности.

Нихрена себе! А где же кровожадные идеи, цели, а? Маман? Что же так повлияло?

— Ты на свободе, сынок, и это главное. Хорошо, что тебя выпустили. Я звонила Полине Семеновне, она все никак понять не может, ко подложил пистолет в зимний сад.

— Вы и это обсудили? С Семеновной? — мне хочется заорать. Но пытаюсь совладать с собственной злостью. Ну какого, Семеновна?

— Ну, конечно, а с кем мне еще обсуждать, — тяжело охает она, — ну, Семеновна точно не при делах, она еще на твоего отца работала, да и двоюродная сестра деда твоего. Долго живет.

— Что? Сестра двоюродная деда? — везде одни родственники. и тут я просто охреневаю. Ладно, подожди, тихонечко себе напоминаю, чтоб не спугнуть. Пусть сама все расскажет. Не спугни. Не перебивай, а то свернет важный разговор и снова начнет молоть глупости.

— Да. Дед хотел, чтоб рядом была, — я слушал находясь, где-то не здесь. В прострации. Первый в моих списках Вовка Гусев. Ты ему не доверяй сыночек.

— К-какой Вовка? — спрашиваю с придыханием. И сам себе готов настучать по репе. Все так просто, твою мать!

— Как кто? Твой телохранитель. Это была идея твоего отца! Когда ребенок родился, конечно, его не могли принять, а так, хоть кто-то. Хотел, чтобы тебя охранял родной человек. Зов крови и все такое. Только я всегда говорила..

— Подожди, мама, — охаю, как старый дед, — почему я только сейчас узнаю..

— Как я уже сказала, считали, что родная кровь все скажет. Помогал, чем мог. Никогда не выпускал из поля зрения. И даже радовался, когда вы с Вовкой подружиться.

А вот и мотив! Тру лоб и затылок, пытаясь осознать незамысловатую картину. Демины славно покуролесили по молодости. Вот только признали не всех. Сколько же еще вокруг меня обиженок ошивается? Всех проверить что ли?

— Спасибо, мам, — говорю, целуя морщинистую щеку, — я бы без тебя никогда бы не осилил этот пазл.

Задаю сам себе риторический вопрос: «А почему я узнаю только сейчас?» Все оказывается, было так просто. И самое главное, ответ был под рукой и очень близко. Спрашивать этого у матери, естественно нет смысла. Они там с отцом намутили всего, завязали узлы, а теперь на те вам, расхлебывайте! Да и не расскажет, она ничего. Знаю. Уже поняли и проходили.

И дорогой в поместье, звоню Стасу.

— Поболтать бы, — роняю, не здороваясь.

— Вечером заеду, обниму, — говорит старый знакомый и сбрасывает звонок.

А я, приятнув к себе Машу, пытаюсь