Вариантов в голове у шефа оказалось немного — мы либо развалимся на куски на поверхности бушующего океана, либо, выныривая из тумана, врежемся или в гору, или во взлетную полосу.

«А если не будет тумана?» — рискнул я тюкнуться к нему в голову.

Джинн, повернувшись ко мне, безжалостно осклабился и «показал», как транспортник валится на крыло, а в пилотской кабине мы всей командой не можем удержать штурвал.

— Ноу компьтер, — проорал он злобно, — Ноу хэппи энд… Сикс, он севен хаус, анд финиш…

«Шесть-семь часов — это время! — Сказал себе я, собирая протертые насухо детали корпуса зарядного устройства, — Теперь главное, чтобы „короткая батарея“ ожила», — включил я вилку в темную розетку с надписью «110 v» и с надеждой глянул на лампочку торчащую пупочкой возле соединительного провода…

Сколько раз мир мой сужался до совсем невообразимых пределов после приобретения в той старой жизни телефона у Димы «Нока» — не сосчитать.

Забавно, но если бы прогноз моего участия в её операциях оказался бы таким неутешительным, то наверняка меня бы никто не трогал, позволяя счастливо состариться и умереть окруженным любящими внуками.

Ошибка «Матери» оказалась в Сергее — именно наш покойный системный программист выудил мою персону «из небытия» и «вдохнул в нее жизнь», заставив весь мир двигаться по задуманному им плану вплоть до собственной гибели.

Надо отдать себе должное, освоился я в новой роли быстро, причем на данный момент меня почти не беспокоили соображения об оставшейся неизвестно в какой ситуации семье, беременной Карине или родителях.

Мир опять сужался до пределов лампочки на зарядном устройстве, а она никак не загоралась.

Не совсем полагаясь на образность мысленной беседы, «поворочал» в голове более-менее подходящие слова и запросил у Джинна: «Эксперт электрик».

На удивление тот меня понял и произнес лишь одно имя — Франсуа…

Точно! Как же я мог забыть о лихом сапере, с которым мы погибали вместе не так давно.

Подскочив на ноги, и в последний раз глянув с немой надеждой на «молчащую» лампочку, я вывалился в сумрачные недра транспортника.

Нужно было спешить. Шесть или семь часов отмеренные Джинном теперь не казались мне такой уж большой величиной.

Франсуа спал. Хохол Лева шепнул мне, мол, хоть у него всего лишь контузия, но лучше бы его ближайшие сутки не трогать. Однако услышав сколько у нас осталось топлива, решительно шевельнул француза за плечо.

Тот усвоил ситуацию сразу — все-таки он был классный парняга этот Франсуа и всегда шел до конца. Рассматривая сейчас его неуверенную походку со спины, я испытывал сейчас странное желание по-товарищески поддержать-помочь…

Однако краткий маршрут легионер преодолел без приключений. Правда сразу в пилотскую кабину он не пошел и, пробормотав что-то язвительно вроде «Электрик мэ-э-эн», откинул стенку силового шкафа и стал почему-то осматривать дверцы.

Неожиданно настроение легионера значительно улучшилось. Сапер выудил откуда-то изнутри прозрачный карандашик и помаячил им перед моим носом, не хуже иного дирижера.

— Га-аджет, — нараспев протянул он, и я его понял.

Наследие неизвестного тайваньского электрика оказалось сейчас как нельзя кстати. В руках Франсуа держал не больше — не меньше, чем самый простенький индикатор напряжения.

Все становилось на свои места. Действительно произвести ремонт без наличия нужного инструмента было бы затруднительно даже для такого мастера как Франсуа.

Настрой сапера — радовал. Проблем перед нами, конечно, стояло еще больше, но если удастся запустить электросистему, часть которой, почему-то была обесточена — мы спокойно сможем делать какие-то следующие шаги.

Лезть под руку и мешаться французу, ковыряющемуся сейчас в силовом шкафу, я не стал. Еще в трюме сухогруза у нас выработался негласный кодекс — кто на данном этапе лидер, тот и главный, остальные попросту в «зрительном зале» или на подхвате.

Решил поупражняться с дыханием. Просто пару минут назад мне показалось, будто окружающее время потекло чуть быстрее. Означать такая малость могла лишь одно — способности угасают, хотя любая данность рано или поздно может исчезнуть сама, если ее не раскачивать-тренировать. Потому я устроился на толстенной «подстилке» из сложенного в несколько раз брезента в позе Будды и сделал первый глубокий вдох, собираясь вернуться к дыхательным упражнениям, что так здорово помогли нам в трюме.

Мир стал «прозрачен» не сразу. Кислород исправно всасывался в кровь, заставляя голову слегка кружиться, а я для начала попробовал рассмотреть себя изнутри. Однако у меня никак не получалось преодолеть забавного барьера — что-то вроде секьюрити на входе в клуб.

Этот мой неожиданный страж упорно «мешал» сосредоточиться дурацкими образами-вопросами вроде: «Уверен, что ты этого хочешь?» или «Там ничего интересного нет». Однако когда очередным усилием я все-таки продавил его «оборону», то понял, нечаянный советчик был все-таки прав…

Рассматривать свой организм изнутри оказалось почти невыполнимой задачей. Дело в том что первая же картинка бьющегося сердца тут же перевязалась со внешними ощущениями. Моментально получился какой-то странный узел из образов и пульсов… Я неожиданно понял, насколько мои обычные чувства остатают от внутренней картинки и странная паника охватила меня.

Теперь я всеми силами желал наружу, однако какой-то «узелок» моей психики почему-то никак не хотел «развязываться» и «отпускать» своего хозяина.

«Секьюрити» же, что «удерживал» меня «на входе» чуть раньше почему-то хранил молчание. Он вообще куда-то исчез, и я остался один на один в этом хитросплетении внутреннего и внешнего себя.

Не знаю, что произошло бы дальше, но неожиданно на той стороне меня затрясли за плечо и я буквально «ухватившись» за это прикосновение стал «распутываться» напоминая себе улитку пытающуюся выпрямить собственню ракушку.

— Фэйс… — беспокойно всматривался мне в глаза Франсуа, не отпуская плеча, — Неед сом хелп?

Я его понял, но помощь, предложенную легионером, тот уже отклонил.

«Чертовы игры психики, — вытирал я с подбородка и груди натекшую слюну, — Интересно, сколько я отсутствовал», — Медитэйшен, — пояснил я Франсуа, и он утвердительно кивнул, выдав в своем мысленном ореоле что-то вроде: «Зачем тогда были эти вопли?».

Расспрашивать не стал. Мне на самом деле сильно хотелось позабыть этот кошмар безысходности «заключения» в самом себе. Мысленно пообещав больше так не экспериментировать, глянул, куда указывал Франсуа.

Увидев горящие в щитке сигнальные лампочки, разом подскочил на ноги.

— Гоу, — ухватил я Франсуа за плечо и потащил легионера в пилотскую кабину.

Картинку, открывшуюся нам, можно было назвать умиротворяющей. За стеклом колпака простиралось небо в остатках разорванных облаков, а внизу океан катил валы остатков того самого шторма, что мучил нас последние дни.