готовы к моим трюкам, даже они наваляли бы наглому Юниору без особых проблем. Да и братки тоже, но те скорее осторожничали, опасаясь сильно навредить, как это парадоксально бы не звучало. Ведь одно дело трясти бабки с малолеток за игорные долги, а другое тяжкие телесные или убийство несовершеннолетнего. Тут и неведомый хозяин может не помочь, а то и всю контору спалишь.

Двигаться контролируя энергию в ногах оказалось крайне непросто. Пытаясь следовать выданной методичке я даже с помощью тренера к концу тренировки сделал правильно всего пару шагов. И это при том, что по хорошему энергет вообще не должен замечать таких нагрузок, двигаясь чисто на рефлексе. Виктор Михайлович даже показал как, пробежавшись по крайнему кругу, это который на стенах и частично на потолке. Причём выглядел он при этом словно на пробежке в парке.

Не скажу что я скис, всё таки это лишь первая попытка, но работы впереди было очень много. В конце занятий Выгорский якобы сжалился и сознался, что полноценно использовать такую технику движения можно лишь взяв пятый Разряд, а ещё лучше став Кандидатом. Сейчас же у меня просто не хватит на это сил. Но даже пара шагов может стоять между жизнью и смертью. Ведь в бою, что рукопашном, что нет, главное не уметь ломать лбом кирпичи или пробивать бетонные плиты, а правильно перемещаться, не подставляясь и выигрывая тактическое преимущество.

Собственно я давно уже понял, почему Виктор Михайлович уделяет минимум внимания тренировкам рукопашного боя, основную массу времени отдавая паркуру, как умению двигаться и спаррингу. Просто Юниорам больше было и не надо. Правда я думал, что кардинально техника боя поменяется на ранге Кандидата. Но теперь, испытывая на себе возможности Разрядника должен был признать, что придётся перестраивать всю систему боя. Сават не давал в полной мере использовать новые возможности, хотя кое что из него я всё равно собирался оставить. Ту же технику удара ногами. Но и то нужно будет ещё разбираться и тренироваться. Короче работы пипец как много и не удивительно, что многие, получив новый ранг, так и зависали на нём.

— На сегодня достаточно, — промучив меня полтора часа Выгорский, наконец, позволил закончить. — Базу ты понял, завтра с утра ещё с Настей отработаете в сатори. Скажу ей чтобы интенсивность повысила. Пора тебе полноценно начинать использовать такую полезную возможность.

— Ага, — я вздрогнул, представив что значит “повысить интенсивность” — А я хоть это повышение переживу?

— Ну если помрёшь, на тренировку можешь не приходить, — обрадовал меня Михалыч. — Но думаю, ты и сам понимаешь, что тебе необходимо становиться сильнее. То, что ублюдок демонов притих, не означает, что он про тебя забыл. Ты уже дважды перешёл ему дорогу и просто так он этого не оставит.

— Значит, всё таки есть эмиссар? — я скривился. — Тот самый Барон? И его до сих пор не нашли?

— Это не так просто как кажется. — пожал плечами Выгорский. — К тому же сейчас он затаился, лёг на дно. Может быть вообще уехал из города куда нибудь, пока всё не утихнет. Тоже вариант. Но это не значит что тебе можно расслабляться. Плюс ты лезешь в экономику, к кооператорам. А там нравы тоже те ещё, словно в крысиной стае. И то, что у вас с Шиловым хорошие отношения, не означает что тебе не воткнут нож в спину. Не он так кто-то другой.

— Это я прекрасно знаю, — я усмехнулся, вспоминая сколько раз меня предавали так называемые коллеги. — Но я думал вы меня в контору вербовать будете, раз уж я у вас занимаюсь.

— А смысл? — Виктор Михайлович серьёзно взглянул мне в глаза. — ты же всё равно не пойдёшь. Твой психопрофиль давно составили и те, кто с ним работал в один голос говорят, что для службы ты не подходишь. Слишком самостоятельный, не признаёшь авторитетов, не подчиняешься командам. Да и идеологически неустойчив, склонен к влиянию западной пропаганды. Я кстати, считаю это бредом, по моим наблюдениям тебе на любую идеологию плевать.

— Чой то? — возмутился я, но чисто для порядка, потому что понимал, насколько тренер прав. — Я ответственный комсомолец, борец за дело построения коммунизма и всё такое.

— От тебя это звучит как издевательство и лицемерие. — поморщился Выгорский. — Лучше уж молчи. Умнее будешь выглядеть.

— Тогда почему вы меня ещё отсюда не турнули? — этот вопрос меня давно мучил. — Ладно поначалу там Тихомиров просил присмотреть, подозревал во мне одержимого. И нет, он ничего не говорил, я сам это давно понял. Но потом то почему оставили? Неужели из-за сатори? Извините, но не верю. Не по советски выделять человека за одно качество игнорируя всё остальное. А с такой характеристикой мне вообще не место в центре подготовки боевиков конторы. Разве я не прав?

— Боевики конторы, — задумчиво покатал на языке словосочетание Выгорский, глядя как я с трудом сдерживаюсь, чтобы не дать себе смачного леща за длинный язык. — Так нас ещё никто не называл, но в целом определение верное. Но никому больше такого не повторяй, если всё же не хочешь чёрную метку в дело. А почему я тебя оставил… я не знаю что с тобой случилось и откуда ты всего этого нахватался. Да мне и плевать. Но я неплохо разбираюсь в людях. Ты циник, не верящий ни в Бога ни в партию, но при этом не мудак. Тот же Галкин мог часами говорить как по писанному о достижениях КПСС, постановлениях ЦК и прочей идеологической мути, но от него так и несло гнидой. А ты другой. Ты не бросишь товарищей и страну если придётся драться. Моя же задача сделать так, чтобы ты умел это делать. И плевать, будешь ты потом служить в рядах КГБ, в армии или вообще станешь кооператором, что скорее всего. Но если предашь — лично тебе голову оторву.

— Вот в этом ни сомневаюсь, — я серьёзно кивнул. — Но это вряд ли. Это другие могут поверить в сладкие сказки капиталистов, а я точно знаю, что всё, что про них говорят — правда. И чем дальше тем будет только хуже. И смена пола у детсадовцев, и гомосеки кругом, и травля людей за иное мнение. Да много всякого говна. Это не говоря о дичайшей эксплуатации, когда за одним работником следит несколько