– Хорошо, я сообщу ему, – ответил нотариус и отправился в Хартфордшир.

Когда Элизабет узнала, что они должны освободить замок за сорок восемь часов, она закричала:

– Ты не в своем уме?! Как я должна все упаковать за два дня?!

– У нас нет выбора, если мы хотим получить деньги. Это самая выгодная сделка, какую мы могли заключить. Жаль, что нам не позволяют остаться в коттедже, но у нас еще остался дом на Гросвенор-сквер, – попробовал Тристан успокоить жену, но безрезультатно. Когда Элизабет выяснила, насколько они погрязли в долгах, отношения с Тристаном резко испортились.

– О, это только до тех пор, пока твои кредиторы нас оттуда не вышвырнут. Повезло, что хоть замок купил этот американец. Ты не узнал, кто это?

– Нет, и мне плевать. Мы получили, что хотели, так что прекрати жаловаться и собирай вещи!

Два дня в Белгрейве царила суматоха. Слуги сновали туда-сюда, собирали вещи и грузили багаж в экипажи и повозки. Все нервничали из-за неопределенного будущего.

Элизабет уехала в Лондон на закате, а Тристан решил, что проведет ночь в собственной постели. Новому владельцу не понравится? Ну и черт с ним. Все равно он объявится здесь только через пару дней, не раньше.

Анжелика покинула Лондон на рассвете в наемном экипаже. Она хотела сначала осмотреть имение, а только затем привезти Филиппа. Впрочем, она была уверена, что благодаря миссис Уайт, Хобсону и замечательному штату прислуги все окажется в порядке.

Отныне замок Белгрейв и земли поместья принадлежали ей, Анжелике, а потом перейдут ее сыну, как и следовало. И если королевой Великобритании стала юная восемнадцатилетняя леди, то миссис Хэнсон уж и подавно справится с управлением имением. Жаль только, что Эндрю не смог дожить до этого. Надо надеяться, он смотрит на нее и сына с небес. Анжелике часто казалось, что он где-то рядом с ней, как и отец.

Дорога до Белгрейва оказалась длиннее, чем она помнила, и Анжелика потеряла всякое терпение. В полдень экипаж въехал в главные ворота замка. По щекам Анжелики потекли слезы. Вот ее родной дом. Ей казалось, она потеряла его навсегда – и вот она возвращается сюда девять лет спустя.

При звуках приближающегося экипажа слуги высыпали на улицу, готовые приветствовать новых хозяев. Кучер опустил ступеньки, и Анжелика вышла из кареты, придерживая юбки. Она посмотрела на встречавших ее людей. Многие из них были ей знакомы. Миссис Уайт поднесла руку ко рту, сдерживая возглас удивления. Хобсон не верил собственным глазам. Одна из служанок начала вытирать слезы передником. Анжелика тоже плакала, бросившись к старым знакомым и стремясь обнять всех сразу.

– Ох, мое дорогое, дорогое дитя, – повторяла миссис Уайт, обнимая хозяйку.

Все сгрудились у входа. Кто-то улыбался, кто-то смеялся, а кто-то плакал от счастья. Наконец Хобсон раскрыл перед Анжеликой двери, и та вошла в замок. Это было похоже на путешествие во времени.

Анжелика бродила из комнаты в комнату, думая об отце и чувствуя его дух повсюду. Внезапно она услышала шаги на лестнице и вышла в холл.

Здесь она лицом к лицу встретилась с братом, к их общему удивлению.

– Ты что здесь делаешь? – зло спросил Тристан, глядя на нее, как на призрак, явившийся к нему перед смертью.

– Тебя не должно быть здесь, – ответила Анжелика решительным тоном.

– Ни одного из нас не должно быть здесь. Я только что продал все американцу, – сказал он, глумясь над тем, как снова забрал у сестры родной дом. Но хорошо смеется тот, кто смеется последним.

– Мне об этом известно, – тихо ответила она. – Я вернулась взглянуть на замок.

– Что ж, тебе лучше убраться, пока он не приехал.

– Нового хозяина не будет до второй половины дня.

– И откуда тебе об этом знать? Вижу, у тебя здесь еще есть шпионы, но тебе это не поможет.

Анжелика слушала брата вполуха. Она была слишком счастлива снова оказаться дома, и даже он не испортит этот момент. Победила она – пусть Тристан пока и не знает об этом.

– Я слышал о твоих приключениях в Париже. Не удивлен, что ты оказалась в борделе. Тебе там самое место. – Анжелика на миг задумалась, откуда он об этом узнал. Впрочем, неинтересно. – Ты вся в мать, во французскую шлюшку, соблазнившую моего отца. Он трясся над ней, а потом над тобой.

Его слова будто сочились ядом, но она не удостоила его речь ответом.

– Будешь скучать по всему этому? – холодно улыбнулась Анжелика брату. – Жаль, ты не смог продать и титул. Впрочем, тому, кому все это теперь принадлежит, не нужен твой титул – у него есть свой.

После этих слов Тристан посмотрел на сестру с абсолютной ненавистью, мечтая удушить ее голыми руками. Но она не боялась его. Наконец Тристан понял, что случилось.

– Ты… ты… – Он не знал, как ей это удалось, но определенно дом купила она. Он и предположить не мог, что скрытный американец – женщина, да вдобавок его сестра.

– Я купила Белгрейв для сына. А ты сейчас находишься незаконно на чужой территории. Тебе следовало покинуть имение прошлой ночью.

– Я уеду, когда пожелаю.

– Нет, Тристан, нет. Убирайся из моего дома, иначе я пошлю за констеблем. Твое место не здесь. И в общем-то, никогда не было здесь. Если хочешь получить деньги, держись подальше от меня и от моих земель. Белгрейв тебе больше не принадлежит.

Тристан промчался мимо нее, у выхода обернулся, но не нашел, что сказать, и вышел, захлопнув за собой тяжелую дверь. Анжелика с облегчением выдохнула. Кошмар, длившийся девять лет, закончился.

Оставшуюся часть дня она провела, осматривая дом. Некоторые изменения оказались вполне терпимы, некоторые стоило убрать. Анжелика не могла решить, в какой спальне ей расположиться. Не в отцовской, это точно. Наконец она решила вернуться в свою старую комнату, а маленького Филиппа с няней поселить в особенно солнечных комнатах по соседству.

Штат слуг сильно сократился.

– Многих уволили, когда деньги кончились, – объяснила миссис Уайт.

Анжелика задумчиво взглянула на домоправительницу.

– Знаете, если бы вы не написали мне, я никогда не купила бы дом и он оказался бы собственностью незнакомца. Благодарение Богу за ваши письма.

Экономка улыбнулась, еще немного ошеломленная возвращением хозяйки. Это походило на сон.

– Мне очень жаль вашего мужа.

– Он был прекрасным человеком. Он вам понравился бы, – заверила ее Анжелика, – а ему понравилось бы тут. Жду не дождусь, когда приедет сын. В конюшнях еще остались лошади?

– Несколько. Лучших продали, но у нас плохих никогда не бывало, так что оставшиеся вполне хороши.

Надо научить Филиппа верховой езде. Впрочем, ему многому предстояло научиться.

При звуках приближающегося экипажа они вышли на улицу. Вышел и Хобсон. Кучер открыл дверцу кареты, и Хобсон помог Филиппу спуститься.