— О Боже! что творится въ этомъ домѣ! восклицаетъ Дикъ, подымая глаза къ потолку. — Она никогда не пробовала пива, она даже его вкуса не знаетъ, потому что по одному глотку ничего не узнаешь. Да сколько-жъ вамъ лѣтъ?

— Право, не знаю.

Дикъ широко раскрываетъ глаза и задумывается; затѣмъ велитъ дѣвочкѣ постоять у двери, а самъ уходитъ изъ дома, но вскорѣ возвращается. За нимъ мальчикъ изъ трактира несетъ въ одной рукѣ тарелку съ хлѣбомъ и мясомъ, а въ другой — большой горшокъ дымящагося пива, отъ котораго по всей комнатѣ распространился аппетитный запахъ. Это — полынное пиво, приготовленное хозяиномъ трактира по особому рецепту, который Дикъ рекомендовалъ ему въ то время, когда былъ по уши у него въ долгу и старался снискать его расположеніе и дружбу. Онъ беретъ изъ рукъ мальчика тарелку и горшокъ, во избѣжаніе всякихъ сюрпризовъ велитъ кухаркѣ замкнутъ дверь и идетъ вслѣдъ за ней въ кухню.

— Нате, сначала почистите вотъ это, говорить онъ, подвигая къ ней тарелку, — а тамъ посмотримъ, что будетъ дальше.

Повторять приглашеніе не приходится — она мигомъ опустошаеть тарелку.

— А теперь попробуйте вотъ это.

Дикъ подаетъ ей пиво.

— Только пейте понемногу, а то какъ бы съ непривычки не бросилось въ голову. Ну, что, вкусно?

— Еще бы не вкусно? говоритъ въ восхищеніи кухарочка.

Дикъ очарованъ этимъ отвѣтомъ. Онъ и самъ прикладывается къ стакану и долго тянетъ пиво, глядя въ упоръ на собутыльницу. Послѣ этого предисловія, онъ начинаетъ ее учить игрѣ въ криббеджъ. По природѣ не глупая и даже нѣсколько лукавая, дѣвочка быстро схватываетъ суть игры.

— Вотъ это будетъ наша ставка, говоритъ Дикъ, кладя на блюдечко двѣ серебряныя монеты и снимая съ отекшаго огарка. Карты уже сняты и сданы. — Если вы выиграете, все это ваше, если проиграете — мое, а чтобы игра была еще забавнѣе, я буду звать васъ маркизой. Хорошо?

Дѣвочка въ знакъ согласія кивнула головой.

— Ну, маркиза, валяйте.

Маркиза крѣпко-крѣпко держитъ карты въ рукахъ и соображаетъ, съ чего пойти, а Дикъ, стараясь быть веселымъ и любезнымъ кавалеромъ, какъ это принято въ подобномъ обществѣ, прихлебываетъ изъ стакана и ждетъ, чтобъ она начала игру.

XXI

М-ръ Сунвеллеръ сыгралъ съ своимъ партнеромъ нѣсколько робберовъ кряду. Счастье поперемѣнно улыбалось имъ обоимъ. Но вотъ всѣ деньги проиграны, пиво почти выпито, часы бьютъ 10, напоминая Дику, что пора имъ разойтись, пока не вернулся Брассъ съ сестрицей.

— Поэтому, маркиза, съ вашего позволенія, я прячу карты въ карманъ и удаляюсь изъ прекрасныхъ здѣшнихъ мѣстъ; вотъ только осушу послѣднюю кружку. Скажу вамъ, маркиза, на прощанье:

Пускай несется жизнь волной!

Нѣтъ нужды, тихо-ль, скоро-ль,

Лишь пива было-бъ вдоволь,

Чтобъ вашъ глазокъ свѣтилъ звѣздой!

— За ваше здоровье, маркиза! Извините, пожалуйста, что я сижу въ шляпѣ, но въ вашемъ палаццо слишкомъ холодно и сыро, а вашъ мраморный полъ ужъ больно грязенъ — если я смѣю такъ выразиться, говоритъ Дикъ, цѣдя сквозь зубы послѣднія капли нектара.

Изъ предосторожности онъ все время держитъ ноги на печной заслонкѣ.

— Вы, кажется, говорили, что баронъ Самсонъ Брассъ и его прелестная сестрица отправились въ театръ?

Дикъ возвышаеть голосъ и, въ подражаніе театральнымъ бандитамъ, приподымаетъ правую ногу, тяжело опираясь лѣвой рукой о столъ. Маркиза дѣлаетъ утвердительный знакъ головой.

— А! Хорошо-жъ! восклицаетъ онъ, страшно хмуря брови. — Ну, чортъ съ ними! Кажется, еще осталось вино?

Онъ исполняетъ эти мелодраматическіе отрывки съ необыкновенной жестикуляціей: почтительнѣйше самъ себѣ подноситъ кружку, надменно принимаетъ ее и съ жадностью пьетъ остатки пива, неистово чмокая губами.

Дѣвочка, конечно, не могла имѣть такого основательнаго знакомства со сценой, какъ Дикъ — она ни разу не была въ театрѣ, а если что и слышала о комедіяхъ, такъ развѣ въ щелочку или какимъ нибудь другимъ запрещеннымъ способомъ. Она не на шутку испугалась его жестовъ и голоса, и на ея лицѣ изобразилась такая тревога, что Дикъ долженъ былъ перемѣнить роль бандита на болѣе подходящую, обыденную.

— Часто они уходятъ туда, гдѣ ихъ ожидаетъ слава, и оставляютъ васъ одну въ домѣ? снова начинаетъ онъ допрашивать маленькую служанку.

— Часто. Миссъ Сэлли такая выгодчица.

— Что такое?

— Такая выгодчица, повторяетъ маркиза.

Подумавъ съ минуту, Дикъ рѣшаетъ про себя, что не стоитъ исправлять ея рѣчь — пусть, молъ, болтаетъ себѣ, какъ умѣетъ; ей это удовольствіе рѣдко достается; къ тому же, отъ пива у нея языкъ развязался.

— Они часто навѣщаютъ Квильпа, говоритъ она и при этомъ лукаво улыбается, — да и такъ въ разныя мѣста ходятъ.

— Развѣ и Брассъ тоже выгодчикъ?

— Ну, куда ему до нея! Дѣвочка качаетъ головой. — Онъ ничего не смѣетъ дѣлать безъ ея позволенія.

— Вотъ какъ! Въ самомъ дѣлѣ?

— Мцссъ Сэлли держитъ его въ страхѣ. Онъ обо всемъ совѣтуется съ ней. Вы не повѣрите, какъ она имъ вертить!

— Мнѣ кажется, что они часто совѣщаются другъ съ другомъ и толкуютъ обо всѣхъ и обо мнѣ также. Правду я говорю, маркиза?

Та выразіггельно киваетъ головой.

— Что-жъ, небось они хвалять меня?

Маркиза только перемѣняетъ направленіе и теперь съ такимъ ожесточеніень качаетъ головой изъ стороны въ сторону, что становится боязно, какъ бы она не вывернула себѣ шеи.

— Гм! неужели это будетъ преступленіе, если вы скажете, какъ они отзываются о вашемъ покорнѣйшемъ слугѣ, который имѣетъ честь… бормочетъ Дикъ.

— Миссъ Сэлли говоритъ, что вы шутъ гороховый.

— Ну, что-жъ, въ этомъ нѣтъ ничего дурного. Веселый характеръ — не недостатокъ. Если вѣрить исторіи, самъ король Колъ, не смотря на старость, былъ веселаго нрава.

— Да; но она говоритъ, что вамъ нельзя довѣрять, продолжаетъ маркиза.

— Я долженъ признаться, маркиза, что есть много дамъ и мужчинъ, — не изъ чиновныхъ, разумѣется, а изъ торговаго сословія, — которые не разъ высказывали такое же мнѣніе о моей особѣ. Не дальше, какъ сегодня вечеромъ, когда я заказывалъ ужинъ, вонъ въ томъ трактирѣ, что напротивъ, хозяинъ тоже довольно недовѣрчиво отнесся ко мнѣ. Это ничего больше, какъ народный предразсудокъ, маркиза, хотя я, право, не понимаю, откуда на меня сія напасть. Прежде я пользовался большимъ довѣріемъ и смѣло могу сказать, что я не лишался кредита до тѣхъ поръ, пока онъ самъ мнѣ не измѣнялъ. Ну, и Брассъ такого же обо мнѣ мнѣнія?

Дѣвочка опять киваетъ головой и при этомъ глаза ея искрятся такимъ лукавствомъ, словно хотятъ сказать: «Брассъ, молъ, относится къ тебѣ еще строже, чѣмъ его сестра», но, спохватившись, прибавляетъ умоляющимъ голосомъ: «пожалуйста, не выдавайте меня, а то они меня до смерти приколотятъ».

Дикъ