Бирим попытался сориентироваться в темноте внутреннего пространства хижины, но только с помощью Орри избежал неудачной посадки мимо лежанки.

— Я не сдамся им живым!.. — твердо закончил он.

В голосе его прозвучал вызов, словно он ожидал, что Орри немедленно начнет уговаривать его отдаться в руки властей и неведомого мастера.

Но Орри вместо этого молча стал пихать ему в руки — одно за другим — всяческие яства, спасенные от крысиной потравы в многочисленных карманах его уже изрядно перемазанной куртки.

— На вот ешь, — предложил он. — Ты, наверное, с утра не ел — раз в бегах...

Спрашивать Орри о происхождении его съестных припасов Бирим не стал. И медлить с их уничтожением тоже. Некоторое время в хижине слышны были только звуки, сопровождающие процесс интенсивного поглощения пищи. Убедившись, что с этим все в порядке, Орри задал вполне достойный малька, смыслящего кое-что в жизни, вопрос:

— А как этот твой мастер сумел напустить на тебя копов? Ведь ты... Ведь андроидов запрещено держать в собственности. Вы ведь — свободный народ...

Брендик тяжело соскользнул с колен Бирима и переправился в изножье лежанки, на которой устроился его хозяин. Виновато свернулся там в темноте.

— Свободный народ, говоришь? — все с тем же вызовом в голосе спросил Бирим. — И где же ты, скажи мне на милость, видел свободного андроида? Такого, которому не приходилось бы всю жизнь ишачить на людей?

Орри подумал немного и возразил — опять-таки резонно:

— Так ведь и людям всю жизнь приходится ишачить. На других людей... По крайней мере, всем, кого я знаю...

Бирим возмущенно фыркнул, но призадумался:

— Нет. Я не про то... Я не про то, что просто ишачить... Но... Ведь вы — люди — можете выбирать... На кого вам работать, где вам жить... Выбираете, кто вами будет править... А заодно — и нами... И у вас нет Ка-И...

Да, это точно, у людей их «программой» не был предусмотрен Ка-И — Категорический Императив — потребность в служении роду людскому. По крайней мере, у многих из них. Даже такому мальку, как Орри, это было понятно. В знак согласия он тяжело вздохнул.

Вода Ключа под Камнем начинала оказывать на него свое действие — слова и мысли уже начали путаться у Орри в голове, и он поторопился спросить:

— Ладно, так как же все-таки получилось, что копы гонятся за тобой?

— А так, что я — нарушитель Первого Закона. Так им сказали.

— Ты что, кого-то прикончил? — с явным недоверием спросил Орри. Он уже понял, что Бирим — из тех, кто неспособен убить даже муху по ошибке. Непреднамеренно. Но вопрос все-таки задал — чтоб Бирим испугался и перестал наконец рассуждать вокруг да около.

Это ему удалось.

— Ну вот, так сразу и прикончил! — раздраженно фыркнул из темноты Бирим. — Никого я не прикончил! Я присвоил — понимаешь — присвоил собственность мастера Стука. И тем нанес вред человеку. Первый Закон можно нарушить по-всякому...

— Ты чего — деньги у него спер? — удивился Орри. — Ведь андроиды же не воруют...

В темноте послышалось угрюмое сопение Бирима.

— По-твоему, спереть можно только деньги? Или какие-нибудь там бриллианты? Смешной ты, малек! Мастер заявил прокурору, что я присвоил его ин-тел-лек-ту-аль-ну-ю собственность! Понял что-нибудь? Интеллектуальную! Ты хоть слово такое слышал? Ин-тел-лек-ту-аль-ный?

Теперь угрюмо засопел Орри:

— Слышал, не дурной... Интеллектуальный — это когда в компьютере... В общем, когда не на самом деле...

Бирим фыркнул:

— Когда не на самом деле и в компьютере, это — виртуальный! А интеллектуальный — это когда в голове...

— А из головы разве что-нибудь украсть можно? — озадачился Орри. — И что — после того, как ты из головы у мастера чего-то там такое вытащил, он совсем дураком сделался?

— Дураком с тобой можно сделаться... — вздохнул Бирим. — Ничего к тому же из головы не вытаскивая. А только внимательно слушая. Интеллектуальная собственность, малек, это то, что ты создаешь с помощью интеллекта. Ума то есть. Стихи, например.

— А стихи — это что? Собственность? — в очередной раз удивился Орри. — Их же каждый может...

— Каждый может!..

Бирим даже поперхнулся от возмущения:

— Да ты хоть знаешь, что такое стихи, малек?..

— Конечно, знаю, — уверенно отозвался Орри. — Стихи — это рэп такой, рифмованный.

Некоторое время Бирим убито молчал. Потом спросил задумчиво:

— Ладно, ну а рэп тогда — это что такое?

— Н-ну... — задумчиво протянул Орри.

Вообще-то он хотел сказать, что «рэп — это когда ерунду всякую молотят под музыку и получается забавно так...», но воздержался. Он уже понял, что собеседник его на стихах сдвинутый. Поэтом называется. А поэты как раз стихи и сочиняют. И может быть, даже рэп. Хотя для рэпа, конечно, у них кишка тонка... Это не всякий может. Но Бирим этот воображает, наверное, что и такое потянет... Воображала он, чувствуется, тот еще...

— Н-ну... — он наконец сформулировал свою мысль так, чтобы не обидеть гостя-собеседника, вспомнив фразу, вычитанную из школьного учебника словесности, открытого им пару раз в жизни, — это ритмическая декламация... Которая... которая...

— Чудак ты! — решительно определил Бирим. — Рэп — это...

И затараторил быстро-быстро, сливая слова и аккомпанируя сам ртом, носом и, кажется, еще ушами, прищелкивая при этом пальцами и языком:

«Рэп — это сумбурсловиясностьмысли! Рэп! Это тормозшизыигаздлякайфовогооттяга И по Понедельникам он летает над заливом как стая птиц, Накурившихся умныхкниг. Но непонявшихвнихнифига А По пятницам рэпбродит позаблудшим душам каккарманник По Заброшенным переулкам И ищет лишний грошчтобыуйти В мир, гденетничйгокромемикрофонанабитогокрутой Че-Пухою И! Находит его В твоей кепке, что бросил к ногам Чтоб не мешалатебетараторить твой рэп-на-углу! Дзинь! Рэп, это надежный доход! Рэп он надежен как смерть И! Рэп так же важен, как жизнь. Но! Безжизни еще можно Прожить, а без рэпа — фиг! Рэп, это царство без...»

Тут Странная вода и усталость окончательно сделали свое дело, и Орри почувствовал, что медленно, но верно уплывает куда-то далеко. Совсем в иные места, чем здесь. Но он все-таки успел вспомнить главное.

«Надо читать заклинание, — подсказал ему из глубины памяти голос Нолана. — Ты помнишь Слово на Камне?»

Конечно, Орри помнил Слово: РОБАТУМ.

И он помнил, что произносить его надо не как обычно, а от конца к началу.

Задом наперед.

Он так и сделал. Закрыл глаза и, уплывая в сумеречные миры сна, стал повторять: «Мутабор! Мутабор! Мутабор!»

Мохо смотрел на Кима с величайшей подозрительностью.