Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Катя, все это время державшая отцовский посох перед собой, крепче взяла его в руки.
Из небольшого мешочка Ярослава зачерпнула пригоршню золотистой пыльцы, и посмотрела наверх: словно черные вороны кружили над ними Тени.
В это же мгновение голубой купол дрогнул и со звоном растаял.
Черное море, заревев, рассыпалось над ними, роняя один за другим мощные удары. Многочисленные Тени, соединившись в один организм, методично обрушивались на их головы, слаженно выбивая из сил, выматывая. В чернильной мгле то и дело мелькала голубоватая сталь мечей и клинков, Истр, Олеб и Енисея едва успевали отражать удары. Не отставала от них и Катя – вооружившись посохом, она размахивала им, отбрасывая черные Тени одну за другой. Посох, постепенно раскаляясь, со звоном отражал все атаки.
Ярослава, не выпуская из виду Аякчаану, временами подкидывала в воздух золотую пыль от которой Тени с визгом разлетались врассыпную. Аякчаана, все так же сидя на коленках, суматошно собирала с каменных плит и подбрасывала в приближающихся Духов, крупицы золотой пыльцы, выскользнувшие из рук Ярославы. Те, подвизгивая, отпрыгивали.
– И о чем мы только думали? – отрывисто интересовался Истр, раздавая удары налево и направо.
Навстречу им, прорываясь с противоположной стороны тронного зала, спешили Велимудр и Могиня, разбрасывая световые шары, молнии, а иногда и просто отталкивая не в меру разохотившихся Духов. Рядом с ними, плечом к плечу, отбрасывая Тени прочь, шли десять молодых мужчин, схожих лицом и повадками с Велимудром. Тот, неистово улыбаясь, мокрыми от слез глазами смотрел на них – своих умерших сыновей, пришедших к нему на помощб ь в холодном навьем мире.
– Катя! – крикнула Енисея. – Нас так надолго не хватит, нужно торопиться!
Катя коротко кивнула.
Тени собрались в один гигантский кулак, готовый обрушиться на них каждую минуту. Ярослава рядом выдохнула.
– Берегись! – неистовый, заглушающий все прочие звуки крик, заставил замереть Духов Черного морока. Из – за черных нефритовых колонн метнулась огненная лента. Рассекая напряженный воздух, она разрасталась, раскручиваясь под куполом гигантским огненным лассо.
С утробным стоном набирало оно обороты, а вместе с тем и силу, яркость.
Повинуясь чьей – то невидимой руке, огненная веревка метнулась в сторону нависших над ребятами Черных Теней, и резко затянулось в их толпе.
Многие Тени с визгом были рассечены надвое, другие с визгом бросились наутек, но большинство, сомкнув ряды, стало разрастаться.
Этой заминки оказалось достаточно, чтобы Могиня и Велимудр, наконец, достигли ребят.
– Бегите! – кричал им все тот же голос из – за колонн.
– Ирмина, – прошептала ошеломленная Могиня. Но воспользоваться советом сестры уже не могла.
Черные тени заполняли все пространство тронной залы под хохот Маары.
– Вы никуда не уйдете отсюда, – заливалась она злорадным смехом, – вы теперь все здесь сгинете!
Посох в руках Кати дернулся, словно собирался убежать и замер.
Разрывая плотное покрывало ночи, из него струился мягкий голубоватый свет.
– Ну, полноте, Мара, – донеслось из глубины Посоха. Такой приятный мелодичный женский голос. Ребята переглянулись. Тяжело дыша Енисея опустила меч, оперлась на него, стараясь использовать возникшую передышку, чтобы восстановить силы. Ее примеру последовали Олеб и Истр.
– Неужто, Берендей что придумал, – шепотом спросила Ярушка, наклонившись к самому Катиному уху. Та только пожала плечами. Самой бы хотелось знать, что происходит.
Голос, лившийся из посоха, продолжал:
– Почто ты гостей своих неволишь? Так совсем народ распугаешь!
В тонком лунном свете, исходившем из Посоха, словно в проекторе, появилась стройная женская фигура, источавшая тепло и ароматы весны.
Катя замерла.
– Мама?
Женщина оглянулась на нее и подмигнула.
– Какие неожиданные гости! – воскликнула Мара. – У меня впечатление, что у меня не неприступный дворец, а проходной двор какой—то! То дети прибегают, то их бешеные родственнички. Теперь вот и ты, царица, пожаловала.
Мирослава улыбнулась:
– И я рада тебя видеть.
Маара с шумом опустилась на трон. Нежно – голубой кинжал она бережно положила себе на колени.
Черные Тени, зависшие было над ребятами, Могиней и Велимудром, постепенно осели, пространство вокруг снова приобрело цвета.
– Ну, полно тебе дуться, – снова примирительно улыбнулась Мирослава. – Я к тебе, собственно говоря, по делу.
– Кто бы сомневался, – пробормотала, нахмурившись Маара, и, взглянув на Макошь, нарочито приветливо улыбнулась. – Я вся во внимании.
Мирослава, источавшая мягкое теплое сияние, подхватила его, словно кисею, и подбросила в воздухе. В одно мгновение сияние приобрело плотность, став вполне осязаемым полупрозрачным троном, в следующую секунду кристаллизовавшемся. Неспешно опустившись на него, Мирослава расправила складки роскошного жемчужно – белого платья. Маара поежилась.
– Да, нет, Мара, – спокойно проговорила Макошь, – это я вся во внимании, это я тебя слушаю.
Маара замерла. Ее светлые глаза, то холодно – надменные, то гневно – искрящиеся, светились любопытством. Легкая улыбка скользнула по ее губам, на миг осветив лицо, сделав его живым и привлекательным.
Она чуть подалась вперед, приглядываясь к Мирославе.
– Я вот все думаю, царица, здорова ли ты, – поинтересовалась она, – на вид ты какая – то бледная, нервная. Вот и глупости говоришь… Здорова ли ты, голубушка?
Макошь всплеснула руками:
– Да воистину ты добра и великодушна, так интересуешься мной. Твоими молитвами, я здорова, царица, – Макошь замолчала. Милая игривая улыбка медленно растаяла с ее лица, глаза приобрели жесткость, в голосе появились металлические нотки, от которых даже у Кати пробежали мурашки по спине. – Да только не надоело ли тебе, царица, дурака валять?
– С тебя пример беру, – в том же тоне парировала Маара. – Чего явилась.
– Ты созвала судилище, я и явилась, – сдержанно отозвалась Макошь. Катя взглянула на Ярушку. Васильково – синие глаза подруги горели, на щеках алел румянец. Она словно губка впитывала каждое движение, каждый взгляд Макоши, приоткрыв рот, следила за каждым ее движением.
Маара откинулась на спинку трона.
– Созвала, – кивнула она, сверкнув глазами, – только тебе какое до этого дело?
– А такое, – громоподобно разразилась Макошь, – что под твое судилище незаконное подпала моя кровь и моя плоть.
Маара отмахнулась:
– Твою дочь я давно отпустила. Я думала, она уже на пути домой. Ан нет, сама ко мне в гости пожаловала, да друзей притащила. Шум тут у меня подняли. Так что кровинушку твою никто не обижает.