Азербайджана, то же самое мировое сообщество нимало не утруждало себя резолюциями о нависшей над армянами Арцаха угрозе истребления. Почему же сейчас мы должны жертвовать безопасностью своей страны, чтобы угодить этому сообществу? Завязалась дискуссия с членами Совбеза РА, подключились и карабахцы. Полемика мгновенно приобрела острую форму, и пошло-поехало… Иногда я вел себя излишне резко и грубо, и могло сложиться впечатление, что я специально провоцирую конфликт, чтобы сорвать заседание. Но это было абсолютно не так, просто обсуждалась настолько болезненная тема, что я не сумел остаться спокойным. Тер-Петросян слушал, слушал, а потом посмотрел на меня пристально и говорит:

– Подожди, Роберт… Так ты что, больше всех против?

– Ну конечно, против! – взорвался я – Не для того мы Кельбаджар брали, чтобы потом отдавать!

И тут, в самый разгар бурного спора, появляется Георгий Петросян! Мне показалось, что он пришел подвыпившим; во всяком случае, был очень возбужден. Опоздал Георгий часа на полтора, и к его приходу страсти уже накалились до предела. А он, едва ввалившись в комнату, где шло заседание, прямо с порога взволнованно заявил: «Все, я все решил, дайте я скажу, я…» – «Что ты решил?» – «Я беру ответственность на себя!» Я бросаюсь к нему: «Какую ответственность? Кто ты такой?» А он упрямо: «Я беру на себя ответственность, я все понимаю! Понимаю, что это неправильно! Понимаю, что… но… Да! Кельбаджар надо сдать!» Тут его же однопартийцы наехали на него: «Ты что, Жора!» Но он упрямо твердил свое. Все недоуменно переглядывались, не понимая, что это вдруг нашло на Георгия, зато Тер-Петросян очень обрадовался и сразу же ухватился за его слова. Говорит Давиду Шахназаряну: «Все! Председатель Президиума согласен! Нужно немедленно сообщить в Москву, что решение принято!» А в Горисе, в этом райцентре, единственным средством связи с Москвой в то время был факс, который стоял у руководителя администрации в кабинете. Тер-Петросян командует: «Идите и отправьте Казимирову факс, что армянская сторона принимает условия сдачи Кельбаджара!» Давид Шахназарян вышел сразу, а Георгий через пару минут следом за ним.

Мы остались ждать. Тер-Петросян сияет, у карабахцев настроение траурное; сидим злые, друг с другом не разговариваем. Перед нами накрытый стол, но кусок в горло никому не лезет. У меня в голове лишь одна мысль: черт, как из этой истории выпутываться? Минут через сорок Тер-Петросяну звонит Давид: «Я давно в администрации, где Георгий?» Видимо, наша реакция на Петросяна была такой бурной, что, выйдя на улицу, он вдруг одумался: «Что же я делаю?» – и сбежал. Просто пропал, как и по дороге в Горис. Толковый, хороший парень, просто чересчур эмоциональный.

Факс в Москву так и не отправили, поскольку формально наше согласие должен был подтвердить председатель Президиума ВС. Но, поскольку председатель исчез, согласия со стороны Карабаха не получилось…

На этом мы расстались и уехали бы в хорошем настроении, если бы не весть о гибели Монте Мелконяна, легендарного командира Мартунинского оборонительного района. Удивительно обаятельный, кристально честный романтик, Монте родился в Калифорнии, получил блестящее университетское образование, а позднее оказался в Бейруте, где защищал армянские кварталы во время гражданской войны в Ливане. Там он и приобрел опыт боевых действий. Жители района полюбили его сразу, и очень быстро он завоевал доверие и уважение всех наших командиров своей смекалкой и бесстрашием. Убили Монте в бою под Агдамом у села Марзили, где его группа столкнулась с подразделением противника во время разведки местности.

* * *

Через два дня мне позвонил Тер-Петросян и сказал: «Это невозможно так оставить. Со мной связывался Ельцин. Он крайне недоволен, настаивает на том, что Кельбаджар нужно вернуть Азербайджану». Я понимал, что президент Армении сильно переживает из-за сложившейся ситуации, опасается испортить отношения с Россией, боится новых резолюций СБ ООН. Да и в первой, уже принятой 30 апреля резолюции по конфликту в Нагорном Карабахе, кроме требования к обеим воюющим сторонам прекратить боевые действия, содержалось и особое обращение к Армении: «Немедленно вывести оккупационные силы из Кельбаджара».

Для нас же вопросы практической безопасности Карабаха были важнее всего. Я полагал, что дальше резолюций дело не пойдет и переход к санкциям будет не мгновенным, мы успеем отследить его и отреагировать. При этом я понимал всю сложность положения президента Армении и, не желая открытого конфликта, выразил готовность еще раз обсудить вопрос.

Тер-Петросян прилетел в Степанакерт. Мы собрались в парламенте: практически весь Президиум ВС, ГКО, все ключевые лица исполнительной власти. Президент Армении вел себя решительно. Он предупредил, что приехал сказать свое последнее слово; что не намерен спорить с нами, поскольку аргументы сторон известны. К тому, что он говорил прежде, хотел бы добавить только одно: сейчас мы успешно воюем с Азербайджаном, но если откажемся выполнять требования резолюции, то воевать нам придется уже со всем миром. Нельзя шутить с международным сообществом, когда оно требует ответа. Более того, своим отказом мы приобретем конкретного врага. И это будет не Турция, не Азербайджан, не Иран, а Россия, которая не простит нам, если мы отвергнем ее план. Речь идет о международном авторитете России, об авторитете Ельцина. Не дай бог сделать врагом такого человека, как Ельцин. Прекратится сотрудничество с Россией, мы погубим трехсотлетние отношения с нашим союзником. Сказал, что останется у нас как заложник хоть на десять дней, но без нашего согласия не уедет. Я видел, что он сильно волнуется и искренне верит в то, о чем говорит. Высказавшись, Тер-Петросян оставил нас одних обсудить между собой его слова, сам же ушел в соседнюю комнату.

Обсуждение получилось сложным и сумбурным. Тер-Петросян обострил вопрос до предела, сделал его восприятие черно-белым, не оставив промежуточных оттенков. Никто не хотел возвращать Кельбаджар, но все понимали, что отказ Тер-Петросяну сейчас, при такой постановке вопроса, навсегда испортит наши отношения и породит новую проблему. Некоторые члены Президиума, дашнаки, высказались против; однако представители исполнительной власти предлагали согласиться с Тер-Петросяном, но выдвинуть свои условия, продлить период реализации плана, выиграть время и действовать по ситуации. Подавляющее большинство поддержало этот вариант, на нем мы и остановились. Тут же Георгий Петросян ушел в отставку, и исполняющим обязанности стал Карен Бабурян[74], которому предстояло подписать письмо, подтверждающее наше согласие с предложением посредников. За отставку проголосовало восемь человек против одного и еще один воздержался.

Пригласили Тер-Петросяна, и я подвел итоги нашего обсуждения:

– Мы согласны вернуть Кельбаджар, но нам нужно время, чтобы вывезти оттуда все трофеи. Кроме того, мы должны создать линию обороны между Кельбаджарским и Мардакертским районами, чтобы исключить угрозу