Как уже говорилось в начале этой главы, имя изобретателя первых механических часов нам неизвестно. Имеются основания полагать, что европейцы познакомились с этим устройством в эпоху Крестовых походов. Во всяком случае, хроники сообщают, что египетский султан Саладин[88] преподнес германскому королю Фридриху II[89] искусно сделанные часы с гирями. Стоила эта забавная игрушка пять тысяч дукатов – сумма по тем временам огромная. Честно говоря, история какая-то мутная и довольно невразумительная, ибо механические часы тысячелетней давности были совершенно неподъемным сооружением – их монтировали по винтику на городских ратушах и крепостных башнях. Переезд многопудового монстра исключался по определению. Поэтому немедленно возникает вопрос: что именно презентовал египетский султан германскому королю? Вдобавок и годы жизни Саладина и Фридриха Второго плохо стыкуются. Тогда, быть может, хронист перепутал даты, и эксклюзивный подарок предназначался другому Штауфену – рыжебородому королю Фридриху I Барбароссе, тоже императору Священной Римской империи, участнику бесславного Третьего крестового похода и жестокому усмирителю мятежных городов Северной Италии? Тоже не вытанцовывается, ибо первый Фридрих до Палестины не доехал – утонул во время неудачной переправы через одну из безымянных речек в Малой Азии. А если даже предположить, что уникальный подарок был все-таки вручен – которому из Фридрихов, роли не играет, – то как и на чем он был доставлен в Европу? Одним словом, тайна сия велика есть, поэтому эпоху механических часов лучше считать от английского короля Эдуарда I[90], который распорядился их установить над зданием лондонского парламента – на Вестминстерской башне – во второй половине XIII века. Знаменитый Биг-Бен с минутной стрелкой трех с половиной метров длины, одолевающей одним прыжком расстояние в 15 сантиметров, и маятником свыше 200 килограммов весом появится гораздо позже. Первые башенные часы, ставшие визитной карточкой английской столицы, назывались Большим Томом. Неутомимый Том отбивал время четыре века подряд.

Французы, вечные соперники англичан, косившиеся ревнивым оком на успехи северного соседа, мириться с таким вопиющим безобразием не желали. Поэтому французский король Карл V Валуа[91] выписал из Германии часового мастера Генриха де Вика, чтобы тот ему поставил часы на башне королевского дворца в Париже. Немецкий мастер работал как проклятый восемь лет, получая шесть су[92] в день, и все это время жил при часах, в той же самой башне. А несколькими годами позже другой мастер, на этот раз француз по имени Жан Жуванс, спроектировал и собрал часы для одного из королевских замков. Что же касается России, то первые башенные часы были установлены в 1404 году в Московском Кремле монахом Лазарем Сербиным. На святой Руси всегда предпочитали жить собственным умом, не оглядываясь на латинскую ересь, поэтому и часы получились довольно необычные, как и все, что делается в родных пенатах. У этих диковинных часов вращался циферблат, а стрелка в виде маленького солнца с лучами оставалась неподвижной. Кроме того, на циферблате было обозначено не двенадцать часов, как всюду принято, а целых семнадцать. Барон Августин Мейерберг, посол германского императора при дворе российского царя Алексея Михайловича во второй половине XVII века, свидетельствует:

«Они показывают часы дня от восхождения до заката солнечного… Русские разделяют сутки на двадцать четыре часа, но считают часы по присутствию или отсутствию солнца, так что при восхождении оного часы бьют один, потом продолжают бить до самого заката. После этого начинают счет с первого ночного часа вплоть до наступления дня… Когда бывают самые долгие дни, часы показывают и бьют до семнадцати, и тогда ночь продолжается семь часов». И далее: «На всякой улице поставлены сторожа, которые каждую ночь, узнавая время по бою часов, столько же раз колотят в сточные желоба или в доски, чтобы стук этот давал знать об их бдительности шатающимся по ночам негодяям».

Одним словом, античность в полный рост – дневные и ночные часы, как в Древней Греции или Риме. А в Москве, судя по всему, было по ночам неспокойно: «Мы ребята-ежики, в голенищах ножики, любим выпить, закусить, в пьяном виде пофорсить». Куда девались со Спасской башни старинные часы работы Лазаря Сербина, история умалчивает. В XVIII веке на ней установили новые часы, выписанные царем-реформатором Петром I из Голландии, которые и по сей день исправно отбивают время.

Между прочим, история первых башенных часов – стационарных, монструозных, с неподъемными гирями, которые весили десятки пудов, – не дает покоя историкам, ибо побуждает задуматься о беспристрастности тех хронистов, которые писали о даре Саладина то ли в конце XII, то ли в начале XIII столетия. Скептиков можно легко понять: когда английскому Большому Тому исполнилось без малого двести лет, при дворе Людовика XI[93], французского короля, озаботившегося созданием централизованного государства, появились первые переносные часы. Однако карманными они не были: неуклюжий и хрупкий механизм возила лошадь, а особый конюх, приставленный к капризному агрегату, ухаживал за ним сутки напролет.

Средневековые мастера, водружавшие первые механические часы на ратушных башнях, берегли свои секреты как зеницу ока, да и королевские особы, раскошелившиеся на модный эксклюзив, тоже предпочитали сидеть ровно и по струнке, не распространяясь о шестереночном ноу-хау. Но мы все-таки заглянем внутрь старинных башенных часов, дабы познакомиться с их начинкой. Одной из важнейших составных частей любого механизма является двигатель. В нашем случае его роль играет самая обыкновенная гиря, соединенная цепью с вращающимся валом. Вспомните деревенский колодец с воротом. Если спихнуть ведро в колодезный проем и отпустить ворот, цепь начнет разматываться, и ведро полетит вниз, стремительно наращивая скорость. Аналогично ведет себя и гиря в часах – скользит вниз под собственной тяжестью, а вращающийся вал приводит в движение стрелки на циферблате. Однако на этом буквальное сходство кончается: если колодезный ворот с каждой секундой крутится все быстрее, то гиря должна опускаться плавно, чтобы стрелка не вертелась как ненормальная, а двигалась равномерно. Следовательно, необходим механизм, который бы тормозил разматывание веревки и падение тяжелой гири. Такое устройство называется регулятором хода.