Когда я маленькой лежала в больнице с воспалением легких, мне четыре раза в день делали ужасно болезненные уколы. Перед каждым уколом я плакала, предчувствуя жгучую боль, и бабушка, которую пускали вечером в палату посидеть со мной, сказала:

— Ты представь, что это совершенно не больно. И вообще, что уколы приходят делать не тебе, а этому плюшевому медведю…

Утром я попробовала. Положила медведя рядом, и, когда медсестра со шприцем нагнулась ко мне, я представила, что игла вонзается не в меня, а в медведя. Действительно, было почти совсем не больно… Потом я гладила медведя по плюшевой попе, куда пришелся укол, и уговаривала: «Потерпи, потерпи…». И он терпел. Наверное, ему было очень больно, а мне — нет. Так же и сейчас. Что бы ни говорили обо мне в нашем любимом коллективе, нужно потерпеть. Нужно вытащить из шкафа плюшевого медведя и переложить на него часть того, что приходится переживать мне.

— Ты, Сергевна, эту плитку не бери.

— Почему?

— Яркая слишком. А помещение-то маленькое! Если мы ее положим, оно еще меньше казаться будет.

Лариса Сергеевна нехотя отложила розовую керамическую плитку в сторону. Цвет был таким оптимистическим… и так подходил бы ее маленьким внучкам!

— А какую тогда? — озадачилась она.

— Да хоть эту. Гляди, она в ряд как раз уложится, без остатка. — Мастер ткнул пальцем в бумаженцию, на которой у него были записаны какие-то расчеты. — Ну и цвет того… подходящий.

Лариса Сергеевна с сомнением посмотрела на «эту». Тусклый серо-зеленый цвет, безрадостный какой-то. Да еще и мраморные разводы!

— Ну, говорю же — и красиво, и неброско, — подтвердил ее сопровождающий. — И недорого. Берем?

— Нет. Без Дашки не хочу, — наотрез отказалась она. — Помещение, как вы говорите, Пал Палыч, и так маленькое, а тут еще этот… дворцовый мрамор.

— Хозяин — барин. А все-таки я бы ту не советовал.

Да, помещение маленькое, это точно… Но если не розовую, то эту, мраморную, она тоже не хочет. Стенды с плиткой закончились, и она в задумчивости вошла в зал, где были выставлены всевозможные ванны и душевые кабины. Лариса Сергеевна современное увлечение душевыми кабинками не жаловала, но зато очень любила принимать ванну. Придешь вечером с работы расстроенная, издерганная — современная школа совсем ведь не сахар! — откроешь горячую воду, плеснешь хвойного концентрата или душистой пены… В задумчивости она провела рукой по бортику большой угловой ванны — да, в их квартиру такую бы красавицу… Жаль, не войдет…

— Если перегородку сломаем, то в аккурат влезет, — что-то прикидывая и деловито промеряя ванну пядью, кивнул мастер.

— Что?.. — растерялась хозяйка.

— Я говорю, Сергевна, если перегородку выломать, то и ванна эта самая влезет, и место еще останется. Можно будет стиралку впихнуть, если захочешь. Помещение-то больше станет. У вас стиралка небось в кухне стояла?

Лариса Сергеевна кивнула.

— А так в ванну переставим, и заодно кухня расширится. Внучек-то две, обеих посадить, накормить надо…

— Это что, Пал Палыч, санузел совмещенный сделать?

— Ну. Щас все так делают. Оно и удобно, и с виду больше кажется. А то не повернуться ни в ванной, ни в клозете, прости на слове!

— А верхний этаж не обрушится?

— Ты, Сергевна, просто как ребенок! — удивился мастер. — Ты чего в школе-то преподаешь?

— Язык и литературу.

— Оно и видно. С чего ему рушиться, если это — перегородка? Она не держит ничего. Ну, как тебе объяснить… Вон тот шкафик видишь? — Сопровождающий Ларису Сергеевну мастер по ремонту открыл дверцу мебели для ванной комнаты.

— Вижу.

— Перегородку посередине видишь?

— Вижу.

— А теперь видишь? — Пал Палыч, отвечающий в квартире Бухиных-Серегиных за ремонт «под ключ», быстро вынул из шкафчика разделяющую его по вертикали перегородку. — И ничего не случилось! Крышка на месте. — Он хлопнул по столешнице ладонью. — И не прогнулась даже. Потому как вот эти две стенки — несущие. На них все и лежит. А эта — просто так, на две части делит. Так же и дома у тебя.

— Пал Палыч, вас бы в школу! — с восхищением сказала его спутница. — Очень наглядно все показываете!

— Да ну, — отмахнулся мастер. — Как представлю, что ты сорок огольцов учишь, так страшно даже становится. Как ты с ними управляешься? Я и то их боюсь.

— В принципе, я согласна, — кивнула Лариса Серегина. — Идея хорошая. Вот только сначала нужно с Сашей и Дашей посоветоваться. Как они…

— Так ты советуйся, только быстро. Послезавтра нужно плитку начинать. Ложить сам буду. — Сопровождающий многозначительно посмотрел на спутницу. — Так положу — сколько стоять будет, будешь смотреть на нее и радоваться. И меня вспоминать, — выразительно добавил он.

Лариса Сергеевна покраснела. Чтобы как-то скрыть смущение от оказанного ей сейчас знака внимания, она еще раз заглянула в белое нутро шкафчика и закрыла дверцы.

— А если очень хочешь розовую, то бери, — тоном мужа, разрешающего жене покупку дорогой шубы, сказал мастер. — Только не ту, ядовитую, а другую. Пошли, я тебе покажу, какую примерно. Вот, видишь? — Мастер снял со стенда образец.

Плитка и впрямь была хороша. Нежно-персиковая, с едва намеченным рисунком рогожки. Но, взглянув на цену, Лариса Сергеевна ужаснулась.

— Чего ж ты хотела, она ж испанская, — пояснил Пал Палыч. — Ничего, мы тут ее брать не будем. Мы сейчас в один магазинишко подъедем, у них всегда и выбор большой, и распродажа бывает. Нам не хоромы строить, нам много не надо. Найдем подходящую и на наши деньги…

Вечером всей семьей они обсуждали предложение сломать перегородку и устроить из ванной и туалета одно помещение.

— Всю жизнь так живем, — поддержала идею Елена Бухина. — Ну, есть, конечно, некоторые неудобства, но зато и преимущества какие! Стиралку поставить можно. А в кухне действительно вместо стиралки можно для детей маленький диванчик поставить. Ваш Пал Палыч кругом прав!

— Да что угодно можно поставить, — поддержал жену Александр Ильич.

— Или ничего не ставить, — высказалась и Даша. — Так больше места будет.

— Ларочка, а вы на каком этаже живете? — вдруг спросила бабушка, Мария Петровна, которая в своих преклонных годах редко выбиралась в гости и запамятовала, где кто живет.

— На третьем, бабуль, — напомнил ей Саша Бухин.

— А над вами еще сколько этажей?

— Мам, а к чему ты спрашиваешь? — поинтересовался Александр Ильич.

— Да к тому, как бы чего не вышло, если стенку сломать. Трещина в доме или, не дай бог, обрушится что…

— Мам, эта стенка не несущая, она перегородка.

— Это как, Сашунь?

Лариса Сергеевна взяла две книги, сверху на них положила третью — получилась буква «П». Потом между книгами осторожно вставила журнал. Потом так же осторожно его вытащила.