затем появляется проём, причём изображение цветка никуда не исчезает, и нужно пройти сквозь него.

— Раздевайтесь, леди, — сходу бросает демоница. — Перед ритуалом вы посетите храмовую купальню.

Ладно…

Я только за.

После купания перед свадьбой, у меня были серьёзные проблемы. Я пока ещё не чувствую себя грязной, всего день прошёл, и у Медведя в берлоге я всё-таки умылась. Протупила — надо было наскоро и зубы почистить. Но… тогда мне было не до зубов. А вот теперь я всеми фибрами души за приведение себя в порядок, да не из ковшика водой, смешанной из снега и кипятка в стылом северном Доме, а в тепле у демонов. Уже ради принятия ванны их стоит посещать… почаще. Авось, так надоем, что они сделают нам ремонт.

Жёлтая птица к воде относится с неодобрением и перепархивает в противоположную часть зала, где, поругавшись на отсутствие удобного насеста, вынуждена сесть прямо на каменном полу.

Купель для омовения — чаша в полу. Глубину не понять. Как спуститься без ступенек — тоже. Но демоницу мои проблемы не волнуют. Подозреваю, что если я заикнусь о них, она попросту скинет меня в воду и не расстроится, если я потону.

Но тонуть я точно не собираюсь.

Я сбрасываю порванное платье. Под изучающе-насмешливым взглядом демоницы, которая как была в одежде, так и осталась, несколько неловко. Но я не позволю ей увидеть, что мне не по себе. Я рывком избавляюсь от порванной маечки, вторым рывком — от панталон. И подхожу к краю чаши.

— Поторопитесь, леди.

Ищи дуру прыгать.

Присев на край, я сперва трогаю воду стопой — не холодная, хотя я бы с удовольствием добавила градусов пять.

Я опускаю ноги, но нащупать дна не могу.

— Карр, — птица то ли подбадривает, то ли предупреждает.

Демоница делает шаг ко мне.

— Леди, у нас меньше часа, — волна воздушной магии сбрасывает меня с бортика, и я ухожу под воду с головой.

А я умею плавать?!

От испуга я теряюсь. Чаша оказывается слишком глубокой. Это уже не чаша, а какая-то впадина. В первые мгновения я бестолково барахтаюсь, пока не осознаю, что вошла в воду вертикально, а значит выход там, где голова, и я осознанно изображаю лягушку.

Не так уж и глубоко…

Я вырываюсь на поверхность, жадно хватаю воздух, а демоница, не давая мне опомниться, выливает в купель приторно-цветочную жидкость, которая от соприкосновения с водой начинает бешено пениться.

А следом бросает в меня мочалкой, которую я ловлю только чудом.

Пожалуй, в берлоге Медведя со мной обращались гораздо аккуратнее. Только вот к Медведю на водные процедуры меня не тянет.

Утверждать, что я никогда в жизни не пыталась одновременно удерживаться на поверхности бассейна и шкрябаться щёткой, будет странно, потому что жизни своей я не помню. Но почему-то я уверена, что утверждение будет абсолютно правдивым.

Я ухожу под воду с головой, издаю бульканье. Выныриваю почти мгновенно, восстанавливаю равновесие и, пару раз проведя по плечами мочалкой, снова ухожу с головой.

Демоница наблюдает за моим барахтаньем с каким-то злорадным интересам.

К счастью, цирк длится не слишком долго и мне на помощь приходит Амена. Целительница, если я правильно поняла, в иерархии ниже главы ветви, причём, судя по приставке, Вея Кэм-Оти глава ветви, к которой целительница и относится. Что не мешает той довольно резко спросить:

— Что здесь происходит?

— Омовение, леди, — первой поясняю я.

— Леди… Позвольте, я вам помогу? — она опускается на край бортика, отбирает у меня мочалку и, закатав рукав, погружает руку в воду.

Вея отходит в сторону и застывает с выражением крайнего недовольства на лице. Зря она. Жёлтая птица не оценила её надутый вид и громко, с удовольствием обругала.

— Выбирайтесь, леди, — приглашает целительница. — Время.

Подозреваю, что натянуть ношеное рваное платье мне никто не позволит. Завернуться не во что. Неужели мне идти голой?

Перед целительницей я не чувствую ни капли стеснения. Я цепляюсь за бортик, подтягиваюсь и сажусь на край. То, что с меня на неё льются ручьи, её не смущает. Я вытаскиваю из воды ноги и, держась за руку Амелы, встаю.

Как я и думала, даже простынка мне не полагается.

— Слишком долго возитесь, леди, — морщится Вея.

Она касается стены и открывает проход в следующий зал.

Хм…

А я напрасно ворчала про себя по поводу отсутствия простынки. В следующем зале меня ждёт ещё одна очистительная процедура, только не водная, а волшебная. Незримая труба заполнена густым снежно-белым туманом, подсвеченным всеми цветами радуги. Я уже наловчилась распознавать сияние магии, и уверена, что это оно.

— Прошу, леди, — торопит меня целительница.

— Карр!

Хоть бы в паре слов объяснили, что меня ждёт.

Я протягиваю руку. Если вода была тёплой, то волшебный туман скорее прохладный, и в нём зябко. Тело мигом вспоминает, как ему доставалось морозом. По телу ползут мурашки. Хочется обхватить себя руками, скукожиться, но я этого не делаю. Нет, я пройду с гордо поднятой головой под стать Гарету. Образ того, как граф держится несмотря ни на что придаёт мне уверенности и сил.

Туман настолько густой, что я в нём всё равно что слепая, и воображение начинает шалить. Память подкидывает ещё один обрывок прошлого. Я не могу вспомнить себя, как меня звали, как я выглядела и какой я была, зато помню, что временами я сама с собой играла в игру — мысленно дорисовывала очертания облаков, и по небу для меня плыли животные, замки, целые скульптурные композиции. А сейчас воображение проснулось очень невовремя, и очертания клубов магического дыма превращаются для меня в силуэты призраков. Я понимаю, что монстры воображаемые. Только… А вдруг нет? Вдруг они реальны?

Касания тумана неприятны, они похожи на настоящие.

Шарахнувшись от слишком уж чётко оформленного силуэта, я понимаю, что сбилась с пути. Всё, что от меня требовалось — идти прямо. Если я собьюсь, я… прерву очищение или заблужусь окончательно и бесповоротно? Вдруг в клубах я не рассмотрела рябь и шагнула в переход?!

— Карр! — слышу я. — Карр! Карр!

Птица зовёт!

Её крик прогоняет воображаемых чудовищ. Туман и туман. Да, плотный и неприятный, но это всего лишь чистая магия.

На звук идти легко.

Я прислушиваюсь к своим ощущениям. Если действия усыпляющих чар целительницы я почувствовала сразу, то сейчас я не ощущаю никакого воздействия. Это, конечно, не значит, что его нет, и