– Вот нетерпеливый какой, – оттягивала момент Маша.

А Денис взял да и догадался.

– Беременная? – спросил он.

Маше даже досадно стало – как быстро все кончилось. Но она и сама уже не могла оттягивать, поэтому кивнула:

– Да.

– Сын будет, – уверенно сказал Денис.

– Не знаю.

– Сын. Сы-ы-ын! – вдруг заорал Денис с такой силой, с такой громкостью, будто умудрился, уезжая из дома, втянуть в себя весь воздух Забайкалья, а сейчас выдохнул его. Голуби и воробьи тучами поднялись в воздух, стрелка часов на Спасской башне дрогнула от этого крика.

А Дима, лежавший на руках матери и отца, открыл глаза.

И Тамара Сергеевна еще громче, чем Денис, закричала – радостно, но так, что многим стало страшно от этого под небо взмывшего крика:

– Живой!

Я не буду тут распространяться о том, что так бывает, о летаргическом сне, кататоническом состоянии и каталепсии, о коме и тому подобном – в доказательство правдивости случившегося. Это правда уже в силу того, что было на самом деле.

Крик матери поразил всех. Кто-то знал о смерти юноши, кому-то рассказывали, кто-то сам догадался, и все, даже те, кто был по известным причинам печален в этот день, порадовались за мать, за отца, за их ожившего сына.

Родители быстро понесли его, слабо улыбающегося, прочь отсюда, к Васильевскому спуску, где стояли на дежурстве машины скорой помощи. Врачи уже бежали навстречу. Люди расступались.

– Нечего нам тут делать, – сказал на трибуне Доктор Веб.

И пошел прочь, о чем-то напряженно думая.

За ним, естественно, пошли и другие.

А потом начал оттягиваться народ и с площади. И через час никого не было, кроме двух десятков корреспондентов, передававших для своих телеканалов и радиостанций последние известия. Ник Пирсон, дорвавшийся до эфира, тараторил, в спешке окончательно забыв правила русского языка:

– Конфликт, возникавший сегодняшний день на почве гибели молодого диссидента, а также были другие погибшие и убитые по разным причинам, это конфликт, его нет в том смысле, что он не имел состояться. Он был, конечно, и останется, но я имел в виду довождение до каких-то конкретных действий. Власть продемонстрировала, что ей нечего продемонстрировать, но люди зато доказали, что они должны быть поставлены в угол главы. При этом ничьих интересов не было соблюдено и нарушено, как ожидалось всеми, кто чего-то ожидал в данной ситуации. Можно только с уверенностью сказать, что неприемлемое и непримиримое есть оттого, что неадекватное навстречается с как нерушимым, так и рушимым, и это поздно или рано. Но я всегда буду готов сказать об этом, когда будет готово, если вы будете иметь удовольствие слушать меня на наших волнах эфира, всегда с вами Ник Пирсон, до новых встреч!