К тому времени у меня было достаточно духовного опыта, я пережил много, как мне казалось, чудес, и я был уверен, что в моих действиях есть скрытый смысл. Я думал так: ну, может, Рону не суждено было это сделать; может, я возвращаюсь к дому, потому что я должен выполнить волю и приказание Господа. Я не знал, почему я еду назад, но у меня возникло чувство, что все происходит правильно, так, как должно быть. Словно кто-то взял меня за руку и повел.

Рон спросил меня, уверен ли я в том, что делаю. Он сказал, что не хочет, чтобы я делал то, чего сам не желаю. Я объяснил ему, что прекрасно себя чувствую и уверен в своих действиях».

Дэн снова подъехал к дому Аллена, вышел из машины и подошел к двери. На этот раз Бренда открыла почти сразу после стука. Дэн спросил, дома ли Аллен, и она ответила, что тот на работе. Дэн поинтересовался, есть ли у них дома патроны 243-го калибра. Бренда ответила, что точно нет. Потом Дэн спросил, может ли он войти и быстро позвонить по телефону. Бренда начала терять терпение и сказала: «Нет, нельзя». Дэн стал протестовать, утверждая, что поговорит очень быстро, но Бренда отказывалась впустить его в дом.

В тот момент, по словам Дэна, он попросил у Господа совета, после чего оттолкнул Бренду и вошел.

По словам Чипа Карнеса, Дэн отпихнул Бренду, вошел в дом, и дверь за ним громко захлопнулась. «Я услышал, как что-то упало. Потом раздался звук разбитой вазы».

Дэн оказался в доме. «Мне показалось, что Бренда очень напряглась. Она сказала одну пророческую фразу: „Я так и знала, ты сделаешь то, от чего тебя никто не сможет остановить“. Потом она начала извиняться за свои ошибки: за то, что повлияла на жену Рона и тому подобное. Я подумал про себя: „Ах ты, сука!“ Я схватил ее за руки, повалил на пол животом вниз и сел на нее, держа ее за запястья».

Рон, Карнес и Кнапп сидели в «Импале». Карнес повернулся к Кнаппу и произнес: «Что-то там внутри много шума».

«Ты прав, — сказал Кнапп и потом добавил Рону: — Может, тебе стоит пойти и помочь». Рон вылез из машины и пошел к дому.

Он с трудом открыл дверь, потому что на полу в коридоре лежала Бренда. Рон, по словам Карнеса, с силой толкнул дверь. «Как только в дом вошел Рон, я услышал слова Бренды: „Я так и знала, что все этим закончится“. Потом я услышал, что Рон называет ее сукой и лгуньей, и потом послышались звуки борьбы. Я слышал, как что-то падает и ломается. Потом я услышал крик Бренды: „Не трогайте моего ребенка! Пожалуйста, не трогайте ребенка!“ Рон продолжал называть ее сукой и лгуньей. Она сказала, что больше не будет лгать. Но он продолжал ее бить. Было слышно, как он ее бьет. Потом я услышал детский крик: „Мама, мама!“ После этого все стихло».

Дэн рассказывает так:

«Рон закрыл за собой дверь и спросил меня: „Что ты делаешь?“ Я ответил: „Выполняю откровение“. Я старался говорить тихо, чтобы Бренда меня не слышала. Рон спросил меня: „И как именно ты собираешься это сделать?“ Я попросил его дать мне минутку на то, чтобы помолиться. Я спросил: „Господи, что я должен сделать?“, и почувствовал, что Господь хочет, чтобы я перерезал им глотки. Я должен был все сделать ножом. Рон спросил меня: „Каким ножом ты хочешь это сделать?“ Я ответил: „Ножом мясника, который ты купил“. Тогда Рон достал нож из голенища и положил его так, чтобы я мог легко до него дотянуться. Потом он стал бить кулаком Бренду в лицо, чтобы она потеряла сознание.

Он несколько раз ударил ее по лицу. Кровь брызгала и попала на стену. Но Рон отбил себе руку. Крови было много, все стало липким, и Бренда вырвалась у меня из рук и вскочила. Рон попытался загородить ей выход. Ее лицо было сильно разбито. „Защити меня, пожалуйста, обними меня“, — сказала она мне. Но я понял, что она все это говорит только для того, чтобы переманить меня на свою сторону. Рон ответил: „Я бы очень хотел, чтобы меня кто-нибудь обнял, сука поганая. Из-за тебя у меня больше нет жены“.

Она замолчала, а потом сказала: „Я сделаю все, что вы хотите“. Рон ответил: „Хорошо, сядь в углу“. Она облокотилась о стену и сползла на пол. Рон повернулся ко мне и сказал: „Пошли отсюда“. Было видно, что он очень испуган. „Ты делай как знаешь, — ответил ему я. — Я сделаю то, ради чего сюда пришел, и тогда я смогу уйти“. В этом момент Бренда поняла, какую судьбы мы ей готовим, и попыталась убежать. Рон даже не пытался ее остановить. Мне пришлось прыгнуть на нее сзади и схватить. Она добежала до кухни и вцепилась в занавески. В этом момент я схватил ее за волосы и резко потянул назад. Несколько прищепок, на которых держались шторы, отщелкнулись и отлетели. Потом она потеряла сознание и упала на линолеум на полу кухни…

В отличие от моего брата я не был зол на Бренду. Я просто выполнял волю Господа. Я смотрел на ее тело, распростертое на полу, и молил Господа, чтобы Он показал мне, что я должен сделать. Я сказал Рону: „Придуши ее чем-нибудь, чтобы она не очухалась“. Мне показалось, что моим следующим шагом должно стать убийство ребенка. Рон отрезал провод от пылесоса и подошел ко мне. Потом произошло что-то невиданное: Рон обматывал провод вокруг ее шеи, как вдруг невидимая сила оттолкнула его от Бренды. Рон посмотрел на меня и спросил: „Ты это видел?“

„Да, — ответил я ему. — Видел. Видимо, тебе не суждено завершить это дело. Дай мне шнур“. Я сделал два витка шнуром вокруг ее шеи и крепко завязал двойным узлом».

В это время Рики Кнапп и Чип Карнес сидели в автомобиле. В доме Аллена все стихло. Тишина пугала Карнеса, и он предложил Кнаппу пересесть на водительское сиденье и уехать.

Кнапп перебрался на водительское место и начал задом выезжать с дорожки к дому. «Нет, не могу их оставить», — сказал он и запарковал машину на улице напротив дома. Они ждали.

После того как Дэн перевязал шнуром шею Бренды, он сделал следующее:

«Я вошел в комнату, а потом в коридор. В руке у меня был нож. Я не знал этого дома и не знал, где находится детская. Но первая открытая дверь на моем пути оказалась детской. Ребенок стоял в своей кроватке. Я закрыл дверь, чтобы нам никто не мешал. Мне кажется, что ребенок принял меня за Аллена, потому что тогда Аллен ходил с бородой, и у меня была борода. Потом у нас были практически одинаковые голоса.

Я с минуту что-то ей говорил. Потом я сказал: „Я не уверен в том, что я делаю, но, судя по всему, Господь приказал тебе покинуть этот мир, может быть, потом мы все это обсудим“. Потом я положил ладонь на ее голову, поднес лезвие ножа к ее горлу…»

Дэн на секунду прерывает свой монолог и руками, на которые надеты кандалы, показывает, как подносит острый как бритва нож мясника к горлу Эрики. Он почти отрезал ей голову, которая держалась на коже и тонких сухожилиях на затылке.

«Я закрыл глаза, чтобы не видеть того, что делаю. И я ничего не слышал».

Дэн Лафферти рассказывает об убийстве Эрики очень спокойным тоном, словно описывает, как ездил за покупками в хозяйственный магазин.

«Потом я пошел в ванную и вымыл руки и нож. Я ничего не чувствовал. Я даже и не знал, убил ли я Эрику до конца… Об этом я узнал только потом, когда мне показывали фотографии… Я уверен, что ей не пришлось страдать. Может быть, я считаю так только для того, чтобы мне самому было легче. Я надеюсь, что нож был достаточно острым и она ничего не почувствовала.