Вексфорд молча смотрел на дождь. Лиловые пятна крокусов мерцали в зеленой траве, распустившиеся форзиции желтыми солнышками сверкали на фоне серого мокрого дня.

— А когда вы в последний раз видели миссис Гарленд? — спросил он Бренду.

Резкая смена темы удивила ее. Вексфорд опасался, что теперь, когда все дело открылось, Бренда совсем не прочь будет пораспространяться о том, какой у нее ревнивый муж, и о собственной неотразимой привлекательности. Она отвечала довольно кисло:

— Сто лет назад! Я знаю, что она сюда ездила по вторникам, но никогда ее не видела. Когда она приезжает, я уже ухожу домой.

— Миссис Джонс говорила вам, что миссис Гарленд приезжала?

— Не помню, чтобы она хоть раз об этом говорила, — сказала Бренда безучастно. — Да и зачем ей?

— Но тогда?..

— Откуда я знаю? Понимаю, понимаю… Она брала такси у Кенова брата, верно?

Заметив изумление Вексфорда, она поспешила объяснить.

— Между нами говоря, миссис Джоан Гарленд любит пропустить стаканчик. А когда и два-три. Это можно понять, верно? После целого дня в этом магазине. Уму непостижимо, как они там умудряются хоть что-то продавать! Как такие места вообще существуют? Ну, в общем, если она перебирает, то есть видит, что уже превысила норму, она не станет вести машину, а позвонит брату Кена и попросит одно из его такси. Сначала — чтобы ее доставили сюда, потом — чтобы отсюда, куда уж ей там заблагорассудится. Конечно, она купается в деньгах, потому и вызывает такси не задумываясь.

— У вашего деверя таксопарк?

Миссис Харрисон изобразила утонченно-постный вид:

— Я бы это так не назвала. Он не дает рекламу, у него свой круг личных постоянных клиентов. — Тут она встревожилась. — Не глядите так — это не серый бизнес! Я скажу вам его имя, нам нечего скрывать. Расскажу все, что захотите. Конечно, всегда пожалуйста.

Раньше, когда его издательство публиковало книгу, которая могла бы, по его мнению, заинтересовать Вексфорда, Эмиас Айрленд всегда отправлял другу один экземпляр в подарок. Для Вексфорда было большим удовольствием, придя вечером домой, обнаружить адресованную ему бандероль — пухлый пакет с названием и эмблемой издательства на ярлыке. Но с тех пор как издательство «Карлайон-Брент» перестало существовать, Эмиас не присылал ничего, так что получить от него посылку, да еще крупнее обычной, было для Вексфорда особенно приятным сюрпризом. В этот раз на пакете стоял логотип издательства «Сент-Джайлз Пресс» — лев, несущий рябчика в пасти, — а внутри, между книгами, обнаружилось письмо на листке со знакомым грифом: пояснения от Эмиаса.

Эмиас решил, что в сложившихся обстоятельствах Вексфорду могут быть интересны три книги Давины Флори, которые они сейчас переиздают в новом формате: «Святой город», «По ту сторону стены» и «Полчища мидян». Если Рег захочет экземпляр первого — и теперь, увы, единственного — тома ее автобиографии, ему стоит только об этом сказать.

Далее Эмиас выражал сожаления, что долго не давал о себе знать: Рег, конечно, в курсе того, что произошло объединение нескольких издательств, но, скорее всего, не представляет, какими потрясениями это сопровождалось и как Эмиасу пришлось тревожиться за собственную судьбу. У них было беспокойное время, но теперь все, кажется, в полном порядке. У «Карлайон Квик», как они теперь называются, блестящий список новинок на эту осень. Особенно они довольны тем, что им удалось приобрести права на издание нового романа Огастина Кейси «Плеть».

Этого Вексфорду хватило, чтобы испортить удовольствие от книг. Пока он рассеянно проглядывал первую, раздался телефонный звонок. Шейла. Вечер четверга — обычное время ее звонка. Инспектор прислушался к голосу Доры, готовясь предаться любимой забаве — угадывать, о чем говорит Шейла, по тону жены: удивленному, счастливому, заинтересованному. Но сегодня ответы Доры не попадали ни в одну из привычных категорий. Он слышал в ее голосе горечь разочарования:

— О, дорогая!

И все более уныло:

— Но правильно ли это?

Вексфорд почувствовал на сердце какую-то тяжесть, будто в груди стало тесно. Он встал было из-за стола, потом снова сел и прислушался. Жестким холодным тоном, которого Вексфорд терпеть не мог, если так обращались к нему, Дора сказала:

— Думаю, тебе нужно поговорить с отцом.

Вексфорд взял трубку. И еще прежде, чем Шейла заговорила, он поймал себя на мысли, что голос Шейлы — самый чудесный из всех голосов, что ему приходилось слышать из женских уст. Чудный голос произнес:

— Мама на меня сердится. Думаю, ты тоже рассердишься. Я отказалась от той роли.

Какое облегчение, чудесное избавление! И вот в этом все дело?

— «Фрекен Жюли»? Полагаю, ты знаешь, что делаешь…

— Бог весть, папа, знаю я или не знаю… Дело в том, что я еду с Гасом в Неваду. Я отказалась от роли, чтобы поехать с ним в Америку.

Светящаяся на табло Кингсмаркэмского вокзала надпись сообщала, что в кассах действует экспериментальная схема обслуживания. Иными словами, вместо того чтобы удобно расположиться по два-три человека у каждого окошка, пассажиры теперь стояли в затылок между двумя натянутыми веревками, ничуть не лучше чем в Юстоне, где на перроне, от которого отходит манчестерский поезд, установили знак «Место для очереди». Ни информации о поезде, ни «Счастливого пути!», ни времени отправления — зато уверенное обещание очереди. Хуже, чем в войну. Вексфорд еще помнил войну — пусть смутно. Очереди были тогда в порядке вещей, но никто не заверял их официальной печатью.

Пожалуй, стоило поехать с Дональдсоном. Вексфорд не сделал этого, потому что движение по забитому машинами шоссе было бы сплошной нервотрепкой. А поезда в наше время едут быстро, в пробки не попадают, перед поездом не разроют дорогу, как то делают каждый уикенд на шоссе. Если не случится ураган или снежная буря, поезд прибудет по назначению.

В Кингсмаркэме инспектор купил газету и читал ее по дороге до Лондона. На вокзале Виктория он мог бы купить новую, чтобы отвлечь себя от мыслей о Шейле и обо всем, что случилось вечером. Но, с другой стороны, — если «Таймс» не помогла, поможет ли «Индепендент»?

Очередь не без изящества вилась по просторному залу. Пассажиры безропотно вставали в хвост. Очередь почти уже образовала замкнутый круг, и казалось, люди вот-вот возьмутся за руки и затянут «Доброе старое время». Но вот открыли проход, и путешественники не то чтобы ринулись, но заторопились, в нетерпении подталкивая друг друга, на перрон. Поезд был современный, новенький и блестящий. Вексфорд купил себе билет с местом. Он сел, развернул газету, и тут опять набежали мысли о Шейле, и в ушах зазвучал ее голос. Нежный звук этого голоса отозвался в душе Вексфорда болью.

— Ты возненавидел его еще до того, как увидеть!

Оказывается, она умеет браниться! Как шекспировская Катарина — странно, что эта роль ей так и не удалась.