– Как раз наоборот, Джастин, – отрывисто ответил он, – поэтому мне и тяжела твоя скрытность, жалость к самой себе, попытка отказаться от своих чувств ко мне.

Он свернул с шоссе как раз перед огромным знаком «Знаменитые молочные коктейли "Оазис"», остановился в тени деревьев и выключил двигатель.

– Ты отказываешься от всего, что было между нами, Джастин, отказываешься от своей любви ко мне.

Так и не дождавшись ответа, Логан вышел из машины, открыл ей дверцу, и они направились к маленькой стойке. Джастин, вначале послушно следовавшая за ним, внезапно изменила свои намерения. Под пальмами она заметила столик.

– Я подожду здесь, – сказала она.

Вполне понятно, что для парней за прилавком они не более чем парочка чужаков, но у Джастин все-таки не хватило смелости показать им свое лицо, и Логан оставил ее в покое.

Поставив коктейли на столик и присев рядом с ней, Логан заговорил совершенно спокойно. Ничто в его голосе не могло навести ее на мысль о снисходительной жалости.

– Я прекрасно разбираюсь в том, что ты чувствуешь, Джастин, и хочу пройти через все это вместе с тобой. Полагаю, у нас обоих сейчас появился шанс. Когда закончится операция и ты вернешься в Нью-Йорк, мы можем пожениться и вместе встретить наше будущее.

Он попытался как бы вскользь, между прочим, упомянуть о свадьбе, но она отреагировала мгновенно.

– Пожениться? – В ее голосе промелькнул испуг.

– Да, Джастин. Я люблю тебя, а ты любишь меня. Этого более чем достаточно, мы просто обязаны быть вместе.

Джастин покачала головой так медленно и безнадежно, что Логан почувствовал, как слезы заволакивают его глаза. Слезы печали, вызванные ее жестом, смутили и взволновали его.

– Нет, – сказала она безразличным, лишенным каких-либо чувств голосом. – Сейчас, именно сейчас для нас это будет совершенно ни к чему. Я устала, Логан, и ни в чем не уверена. Сначала мне нужно прийти в себя. Пожалуйста, – умоляюще произнесла она, – возвращайся в Нью-Йорк и дай мне возможность спокойно вздохнуть.

Здесь, под пальмами, у безлюдного раскаленного шоссе вдали от Палм-Спрингс ее слова, казалось, замыкали наконец какой-то логический круг их отношений и подводили под ними черту.

Чувство утраты преследовало Логана всю обратную дорогу до Нью-Йорка. Оно все еще владело им, когда он решился поговорить с Фрэнком. Но даже после разговора не смог освободиться от этого чувства.

– Выглядишь премило, – заявила Адель, ворвавшись в апартаменты Джастин две недели спустя. – Я так рада, что ты вернулась.

Она наклонилась и чмокнула Джастин в щеку.

– Да, – удовлетворенно произнесла Адель, внимательно оглядывая подругу. – Блестяще. А у меня такие планы!

– Подожди минуту, Адель, – проговорила Джастин, держа подругу за руки. – Давай пока не будем строить планов. Я выгляжу безобразно, и ты прекрасно это видишь. У меня все еще отекшее лицо, под скулой какая-то яма, да и шрам до сих пор еще достаточно заметен.

– После завершающей операции осенью все встанет на свои места. А до тех пор – небольшой сценический грим…

– Я пока не готова вернуться на сцену. Я для нее еще недостаточно хороша.

Адель, обойдя Джастин, направилась прямо в гостиную и уселась на знаменитую софу.

– Это совсем на тебя не похоже, Джастин! Ты выглядишь немного по-другому, это правда, но ведь ты любишь менять свой имидж. И никогда не была суетной.

– Я это знаю, – согласилась Джастин.

– Надеюсь. Но тогда что с тобой? В чем дело?

Джастин села рядом с Аделью. Как хорошо, что подруга здесь, рядом. Она никогда не нуждалась в компании, однако сейчас вдруг осознала, как много потеряла, когда обрекла себя на одиночество и отказалась от присутствия друзей с тех пор, как Логан покинул ее в Палм-Спрингс.

– Я боюсь, – призналась она. – Только представь, что значит пережить такую ужасную травму. Закрываю глаза и сразу вспоминаю то, как стою на сцене и слежу за падающим прожектором, а потом меня пронзает страшная боль. Я боюсь, Адель! – произнесла она с дрожью в голосе, а потом не выдержала и заплакала.

Пытаясь утешить, Адель с волнением обняла Джастин.

– Я понимаю, что ты чувствуешь, – сказала она, – может, ты и права. Видимо, еще рановато думать о возвращении на сцену, но тебе просто необходимо вернуться к жизни, быть среди людей.

– Я не хочу, – проговорила Джастин сквозь слезы. – Я не хочу ни с кем встречаться, даже с друзьями. И не уверена, что вообще когда-нибудь захочу.

– Но ведь это нелепо, со временем все уляжется. Я помогу тебе, да и Логан тоже.

Джастин вытерла лицо и сквозь слезы взглянула на Адель.

– Я сказала ему, что не хочу больше никогда его видеть.

– Что? Ты так и сказала «никогда», ты это всерьез?

– Я и сама не знаю, серьезно или нет.

– Ты любишь его? – спросила Адель.

Джастин кивнула.

– А он тебя любит?

– Да, то есть я так думаю. Он попросил меня выйти за него замуж.

В голосе Джастин слышался некий трепет, который она попыталась тотчас же скрыть.

– Ну, тогда он точно тебя любит!

– Я не уверена.

Джастин снова ощупала свое лицо. Этот чисто автоматический жест не имел ничего общего с тем, что она чувствовала. Наконец-то она это осознала. Шрам был ее оправданием, и она пряталась за него, не в состоянии принять ни одного реального решения. Впустую прошло столько времени, и теперь она должна была крепко подумать обо всем. Поэтому единственное, что ей сейчас требовалось, это свободное время на размышления. Однако столь далеко зашедшие мысли ни к чему ее так и не привели.

– Я прогнала его, – призналась она Адели. – Наговорила ужасных вещей, обвинив в том, что он просил меня выйти за него замуж только из жалости.

– Уверена, что это неправда, Джастин. Это совершенно не похоже на Логана.

– Нет, как раз очень похоже, – призналась Джастин. – На самом деле я ничуть не сомневаюсь, что он меня любит. Все мои сомнения касаются только меня.

Джастин откинулась на спинку софы с тяжелым вздохом, но она уже не плакала.

Адель прикурила сигарету, поднялась и поискала глазами пепельницу.

– Думаю, она в ящике стола, – заметила Джастин.

Адель нашла пепельницу и вновь уселась на место.

– А теперь расскажи мне о своих сомнениях, Джастин.

– Сказать по правде, у нас ничего не получалось с самого возвращения с Санта-Кэтрин. И не важно, что происходило, хорошее или плохое, все, казалось, лишь ухудшало наши отношения.