– Я пошлю тебя в Италию, когда буду уезжать, и, как мне кажется, тебе лучше взять с собой жену, – заявил он рыцарю Бриганту, делая вид, что эта мысль только что пришла ему в голову, хотя он думал над этим всю ночь. – Будет лучше, если она окажется подальше от Ланселота. Я многим обязан моему брату, да он и сам постоянно мне об этом напоминает. Он спас мне жизнь, он проделал большую работу, захватив для меня этот замок. Но он не любит леди Аликс, особенно после того, как ей удалось перехитрить его и тем самым публично унизить, увезя у него из-под носа наследника Мерсье. Ланселот никогда не прощает унижений. Он достаточно натерпелся унижений от моей семьи и никогда не забудет, что сделала с ним леди Аликс. Надо дать ему время зализать раны. Поэтому вези свою жену в Италию. Ей там понравится. Все жены любят Италию: одни – по религиозным соображениям, другие – чтобы иметь возможность накупить там шелков. Моя жена любит и то и другое.

– Это ее дом, – напомнил Северин. – Она там родилась. Ее отец – Оливье Дуччи Монтальдо. Сейчас он служит императору Сигизмунду. Это великая семья, уходящая корнями во времена римлян. Он последний из этого рода, если, конечно, не считать моей жены, но она не воин.

– Я бы не стал шутить на эту тему, – покачал головой герцог. Он заметил, что Северин весь блестит от пота. День был холодным, ветреным, небо заткнуло облаками. Герцог решил, что у рыцаря Бриганта крепкое здоровье, если он не замечает холода. – Твоя жена умеет за себя постоять и с честью выходит из любой ситуации.

Ответа не последовало, и Жан Бургундский, хитро прищурившись, решил сменить тему.

– Надень что-нибудь на себя и давай прогуляемся, – приказал он.

Северин натянул на себя легкую рубашку и зашагал рядом с герцогом. Никто из мужчин не проронил ни слова, но молчание не было для них обременительным. Время от времени тишина, окружавшая их, прерывалась криками оруженосцев и взрывами смеха дам из свиты герцога. Ланселота де Гини нигде не было видно. Он отсутствовал все утро.

– Он сначала поклонится гробнице, а затем поедет усмирять волнение крестьян, – доложил один из пажей, которому де Гини поручил сообщить герцогу о цели своего отъезда.

Мальчик был юным и неопытным – судя по акценту, гасконец, – и ложь с трудом давалась ему. Он густо покраснел. Но герцог Бургундский ничего ему не сказал, а наградил его за услуги мелкой монетой. Паж с благодарностью поклонился и убежал смеясь. Жан знал, что мальчик запомнит его доброту, а это может когда-нибудь пригодиться.

– Особенно в преддверии войны, – вслух продолжил он свою мысль.

Северин, погруженный в собственные мысли, повернулся к герцогу и вежливо спросил:

– Вы что-то сказали, лорд Жан?

– Только то, что эта поездка в Рим дело чрезвычайной важности. – Натянув на лицо приятную улыбку, он кивнул в сторону холмов. Он сделал это на случай, если за ним кто-нибудь наблюдает. Два гуляющих рыцаря могут говорить просто о погоде. – Для Генриха, планирующего вторжение в Кале, чрезвычайно важно иметь благословение папы. Но это еще не гарантирует поддержки. Следует ожидать сильного сопротивления со стороны англичан – даже если он больше норманн, чем англосакс, – чтобы он сел на трон такой гордой страны, как наша.

– Как ваша, – поправил герцога Северин. – Я англичанин.

– Но англичанин, рожденный в Италии. – Герцог помолчал. – В это ужасное время мне нужен человек, для которого итальянский язык родной. Акцент, будь то французский или английский, вызывает подозрение. Когда ты будешь задавать вопросы, которые должен задать, хитрые люди всегда найдут в них то, что поможет им понять твои истинные намерения.

– Но ведь весь христианский мир знает, что «Золотая армия» состоит на службе у вашей светлости, – удивился Северин. Пот на его лице высох, и он снова выглядел холодным и неприступным. – Они догадаются, что все вопросы, поставленные мной, исходят от вас.

– Ты так считаешь? Но у тебя есть жена, а у нее есть свой интерес в Италии. Это ее родная земля. Сначала я подумывал предложить ей убежище в Дижоне, а сейчас думаю по-другому. Она должна поехать с тобой. Она будет прекрасной сопровождающей. Ее визит в принадлежащий ей замок Бельведер послужит хорошим прикрытием.

Над их головами ровным косяком пролетели гуси. Они были хорошо различимы на фоне надвигающихся туч.

– А сейчас давай, вернемся к нашим людям, – закончил разговор герцог. – Как хорошо, что твоя жена наблюдает за нами.

Аликс смотрела на своего мужа из окна спальни, надеясь, что он ее не видит. Его тело завораживало ее. Удивленная своей смелостью, она наблюдала, как он сначала работал мечом, а затем пикой. Он тренировался долго, и она все это время смотрела на него. Тысячи мелочей привлекали ее внимание. Никогда прежде она не позволяла себе глазеть из окна. Но сейчас она это делала. Она смотрела на его перевязанную рану. Ей хотелось самой ее перевязать. Ей хотелось ему помочь.

Он пришел к ней с уже умело наложенной свежей повязкой на плече. Он не попросил у нее помощи.

– Леди.

Аликс не слышала, как в комнату вошла молодая Софи. Услышав голос служанки, она отпрянула от окна и покраснела.

– Мы принесли вам ванну, – проговорила девушка, присев в реверансе. – Мы ждали, потому что думали… Потому что мама сказала… – Софи покраснела. – Она сказала, что вам понадобится ванна, чтобы избавиться от боли.

– Рыцарь Бригант ушел рано. Ему надо подготовиться к путешествию. Как твоя мать? – тихо спросила Аликс.

– Хорошо, но лучше не говорить о ней сейчас, и не так громко. Пусть все утрясется. Она хочет увидеться с вами. Сегодня, если это возможно. Она просит вас прийти к нам.

– Я и сама собиралась, – прошептала Аликс. – Приду сегодня днем, когда все будут отдыхать.

Они замолчали, так как пришли слуги, неся медные кувшины с горячей водой и ванну. Аликс села в ванну, а Софи пошла к сундуку. Набрав сухих цветов и лекарственных трав, служанка опустила их в горячую воду. Только сейчас Аликс поняла, что все ее мышцы болят и она все еще чувствует на себе тяжесть тела Северина. Она машинально поднесла руку к носу и вдохнула его запах.

Софи, наблюдая за ней, рассмеялась:

– Моя мать сказала, что горячая вода пойдет вам на пользу.

– Так оно и есть, – ответила Аликс, глубже погружаясь в ванну. – Я говорила е герцогом о моем муже. Сегодня он уезжает в Италию, и я жду от него указаний, где мне лучше находиться во время его отсутствия. Возможно, в Пикардии. Ходят слухи, что там очень хороший монастырь. Моя мать была знакома с венецианской дамой, которую заточили туда.

– В монастырь? – Софи перестала расправлять платье Аликс и повернулась к ней. – Разве вы ничего не слышали?

– Слышала – что? – спросила Аликс.

За последние два дня она не слышала ничего, кроме сплетен о резком повороте в ее судьбе. Она даже стала подумывать, неужели так будет всегда. Нужно, чтобы прошли годы и годы – а может, и целая вечность, – чтобы в ее жизни наступил покой. И вот случилось что-то еще.