— А вот и лампа, — сказал пастор, показывая. — Здесь на полу валялось стекло, но его вымели. Думаю, вы видели рапорт полиции.

Я ничего не ответил, а только огляделся вокруг.

— Вы ведь полицейский, да?

Он не выспрашивал, а только хотел, чтобы с ним согласились. Но что-то меня остановило. Может быть, мой разговор с Эдди Коэлером.

— Нет, — ответил я. — Не полицейский.

— О? Тогда ваш интерес...

— Я был здесь прошлой ночью.

Он смотрел на меня, ожидая, что я скажу дальше. Этот пастор был очень терпеливым молодым человеком, на мой взгляд. Чувствовалось, что он хочет услышать от тебя то, что тебе необходимо сказать, и в тот момент, когда ты готов это сделать. Я считаю, что это качество не помешало бы любому министру.

— Раньше я работал полицейским, — продолжил я. — Сейчас я — частный детектив.

Хоть юридически это звучало и не совсем правильно, но достаточно близко к истине.

— Я был здесь прошлой ночью по поручению моего клиента, пытался обменять деньги на определенный товар, что был похищен у него с целью выкупа.

— Понимаю.

— Мои оппоненты, преступники, укравшие вещь у моего клиента, выбрали это место для проведения обмена. Они же и стреляли.

— Понимаю, — повторил пастор. — Кто-нибудь был... ранен? Полиция искала следы крови.

— Раненых не было. Они сделали всего два выстрела, и оба в лампу на потолке.

Он выдохнул.

— Это настоящее облегчение. Что ж, мистер...

— Скаддер. Мэтью Скаддер.

— А меня зовут Нельсон Ферманн. Кажется, мы забыли друг другу представиться раньше. — Он вытер рукой свой веснушчатый лоб. — Думаю, полиция ничего об этом не знает.

— Не знает.

— И вы предпочли бы, чтобы так оно и оставалось.

— Мне было бы гораздо проще, если бы они ничего не узнали.

Он подумал и кивнул головой.

— Сомневаюсь, что мне представится возможность с ними пообщаться, — сказал он. — Не думаю, что они придут сюда снова, верно? Это не такое уж серьезное происшествие.

— У кого-то может возникнуть желание довести расследование до конца. Но не удивляйтесь, если ничего больше об этом не услышите.

— Они заполнят рапорт, на этом все и закончится. — Пастор снова вздохнул. — Что ж, мистер Скаддер, у вас должны быть веские причины, чтобы рискнуть, ведь я мог бы упомянуть про ваш визит полицейским. Что вы надеетесь найти?

— Мне хотелось бы узнать, кто они такие.

— Злодеи? — Он рассмеялся. — Я не знаю, как их еще назвать. Если бы я был полицейским, то, наверное, назвал бы их правонарушителями.

— Вы можете назвать их грешниками.

— О, но мы все грешники, верно? — Он улыбнулся мне. — Вы не знаете, кто они?

— Нет. К тому же они были загримированы: парики и фальшивые бороды, поэтому я даже не знаю, как они выглядят.

— Не вижу, чем могу вам помочь. Вы ведь не думаете, что они как-то связаны с церковью, да?

— Я практически уверен, что нет. Но они выбрали именно это место, преподобный Ферманн, и...

— Зовите меня Нельсон.

— ...и можно предположить, что они знали эту церковь, и эту комнату в особенности. Полицейские обнаружили какие-нибудь следы взлома?

— По-моему, нет.

— Вы не против, если я взгляну на дверь?

Я внимательно изучил замок на двери, которая вела на улицу. Если он и был взломан, то я этого не заметил. Я спросил его про вторую дверь, мы подошли и проверили ее: там тоже не было никаких царапин, подтверждающих взлом.

— Полиция сказала, что скорее всего дверь оставили открытой, — сказал пастор.

— Это было бы логично, если бы мы имели дело с вандализмом или нанесением умышленного ущерба. Бывает, что парочка ребят находят незапертую дверь, заходят внутрь и устраивают там беспорядок. Но в данном случае все было спланировано и подготовлено. Не думаю, что наши грешники просто рассчитывали на то, что дверь оставят открытой. Или у вас она всегда запирается кое-как?

Он покачал головой.

— Нет, мы всегда закрываем дверь на ключ. Нам приходится это делать, даже несмотря на то что вокруг живут приличные люди. Когда прошлой ночью приехала полиция, были открыты обе двери: эта и та, что в глубине. Естественно, мы не могли оставить открытыми обе двери.

— Если одна была открыта, то вторую можно открыть изнутри без ключа.

— О, конечно. Но все же...

— У вас, наверное, много ходящих по рукам ключей, преподобный. Я уверен, что многие общества и клубы пользуются этим помещением.

— Абсолютно верно, — ответил он. — Мы считаем своей обязанностью делать доступными те помещения, которые не используются нами для собственных нужд. К тому же та рента, что мы за них получаем, является существенной частью нашего дохода.

— Значит, подвал вечерами часто использовался.

— О, несомненно. Давайте посмотрим, общество анонимных алкоголиков собирается в этой комнате вечером по средам, другая их группа пользуется этим помещением по вторникам. Кстати, они придут сюда сегодня вечером. По пятницам... кто же собирается здесь по пятницам? Этой комнатой пользуются все; кто только может, в течение тех лет, что я здесь. У нас была маленькая театральная труппа, которая здесь репетировала, здесь проходили ежемесячные сборы бойскаутов-волчат[31], еще здесь... в общем, полно разных обществ и групп с доступом к этому помещению.

— Но никто не собирается вечером в понедельник.

— Никто. Раньше, месяца три назад, собирался женский клуб по пробуждению политического сознания, но, похоже, они решили встречаться в другом месте. — Пастор склонил голову набок. — Вы считаете, что эти...

грешники знали, что помещение будет пустовать прошлой ночью.

— Да, я так думаю.

— Но они просто могли позвонить и спросить. Любой может позвонить нам и все узнать под предлогом того, что интересуется помещением, а заодно и проверить, когда оно свободно.

— Вам звонили с подобными вопросами?

— О, нам звонят постоянно, — ответил он. — Поэтому никаких особенных звонков никто не запоминает.

* * *

— Почему ты здесь снуешь все время? — спросила женщина. — Расспрашиваешь всех про Микки-Мауса.

— Про кого?

Она рассмеялась.

— Про Мигелито Круза. Мигелито означает маленький Майкл, знаешь? Ну, это как Микки. Люди называли его Микки-Маус, по-крайней мере я его так называла.