Хорошо, что здесь растительность густая. Пусть и с проплешинами, но кустарник хорошо укрывал от посторонних взглядов. Можно было приблизиться, не опасаясь, что тебя сразу заметят. Воевать в одиночку с десятком профессионалов не хотелось. Прижмут огнем к земле, а потом подойдут ближе и уничтожат.

Через полчаса они подошли к берегу. Спуск здесь пологий. На берег можно пройти по узкой песчаной тропе, петляющей между скалами. Когда до берега оставалось около тридцати метров, группа разделилась. Два человека остались у большого валуна. Судя по всему, устроились надолго. Один из них даже сухие ветки начал подбирать. Они что, костер собрались зажечь? Какие молодцы… Они бы еще музыку включили! Мир непуганых идиотов. А выглядят профессионалами. Или расслабились на пленэре?

Ладно, с этими мальчиками все ясно. Было бы неплохо посмотреть, что в бухте делается. Как понимаю, они туда не просто так направились. Пробраться, минуя этих двух мальчиков, можно. Если осторожно. Потому что свернуть себе шею не хочется.

Я медленно, почти ползком, перебрался правее. По пути едва не наступил на змею. Тьфу, гадина! Только этого не хватало! Тварь испугалась не меньше меня, но решила не связываться. Будем считать, что нам обоим повезло. Злобно зашипев, змея убралась в какую-то расщелину. Уф… Как там Демидов говорил — разошлись краями?

В бухте, метрах в десяти от берега, стоял катер. Нет, я ожидал встретить нечто похожее, но эта посудина меня удивила. В Новом мире таких не встречал. Судя по всему, ее спускали на воду без лишней помпы. Нечто похожее в Старом Свете использует береговая охрана. Длиной двадцать пять метров. Водоизмещение — около пятидесяти тонн, не больше. Темно-серого цвета. И никаких опознавательных знаков. Если этот катер принадлежит Ордену, то где неизменная эмблема? Где номер? А вот вооружение у них — на зависть хорошее. На носу — двадцатимиллиметровая автоматическая пушка. Швейцарский «Oerlikon», или пушка Беккера. Ее как хочешь называй — хуже от этого она не станет. На корме — два крупнокалиберных пулемета. Серьезная лоханка.

Только вот что интересно… У таких катеров дальность действия небольшая. Максимум — миль пятьсот. Даже до форта Линкольн не хватит. Где они бункеруются?

Дьявол… И что-то мне подсказывает, что просто так подойти к этим мальчикам не получится. Нет, можно попробовать, конечно. «Привет, ребята, это я. Прошу любить и жаловать. Сигаретки не найдется?» В ответ мне влепят пулю и даже не спросят, откуда я, такой красивый и вежливый, выполз.

21 год по летоисчислению Нового мира.

Безымянное ущелье к северо-востоку от перевала Арч-Корт.

Костер, разложенный между камней, догорал. Ярко-красные угли оживали переливами белого жара. Бросали в темноту последние языки пламени и рисовали быстрые тени на стенах грота.

Гаргаев сидел на белой бараньей шкуре, прислонившись к гранитной стене. На плечи он набросил теплую камуфляжную куртку и неторопливо пил чай. Ночи в горах прохладные. Он вспоминал прошлое. Перед глазами вставали видения прошлых лет. Другие горы. Другие люди. Другие судьбы. Только смерть везде одинакова. Независимо от религии. Умирать никто не хочет.

На земле стоял закопченный чайник и простая железная кружка с черным пятном отколовшейся эмали. Умар наклонился и подбросил в костер несколько сухих веток. Слабое пламя обрадованно затрещало, и через несколько минут огонь осветил небольшой грот.

Послышался шорох, и на площадку вышел один из его бойцов. Он был молод — не больше двадцати лет. Ему хотелось выглядеть старше, но даже черная борода и длинные волосы, перехваченные зеленой повязкой, не помогали скрыть юный возраст.

— Умар, наши люди их обнаружили! — Он говорил медленно, но было хорошо заметно, что ему трудно сдерживать свои эмоции. Новость слишком важная. И парень очень этим гордился.

— Хорошо, — кивнул Умар. Он не отрываясь смотрел на огонь. Казалось, что мыслями он где-то далеко. И сказанные слова совершенно не важны.

— Они прошли ущелье! И завтра мы их обязательно возьмем. Когда они начнут спускаться, то попадут в руки к нашим братьям.

— Это хорошо, — сказал Гаргаев и медленно перевел взгляд на говорившего. В бездонных глазах плясали отблески пламени. Он долго смотрел на бойца, потом кивнул и задумчиво повторил: — Это очень хорошо.

— И эти гяуры наконец сдохнут!

— Захид, — Умар сделал небольшую паузу и неторопливо продолжил: — Хвастаться будешь тогда, когда отрежешь им головы. Не раньше.

— Я сам, — парень не вытерпел и ударил себя в грудь, — сам отрежу! Во имя Аллаха!

— Во имя Аллаха, говоришь… А ты знаешь, Захид, почему все суры Корана, кроме девятой, начинаются с этой фразы? Не знаешь? Чтобы наставить человека на путь истинный и привести его к успеху и изобилию, не позволяя ему вкусить горечь неудачи. Жаль, что ты не понимаешь смысла этих простых слов. — Умар посмотрел на своего собеседника и даже поморщился. — Есть старая чеченская сказка. Мне ее рассказывал мой дед. Про глупого волка и умного барана.

— Я не люблю сказки.

— А вот это зря. Иногда они поразительно похожи на жизнь. Ступай. Отдыхать хочу.

Когда Захид ушел, Гаргаев проводил его взглядом и недовольно покачал головой: хотеть и делать — это разные вещи. Он подлил в кружку чая и с удовольствием обхватил ее ладонями. Долго смотрел на огонь, пока угли не подернулись серым пеплом. Пора было отдыхать, но сон не приходил. Слишком долго он, Умар Гаргаев, шел к этой цели. И слишком многих людей потерял. Близких людей. И завтра он сделает то, ради чего был готов пожертвовать всем. И наверное, успокоится. Если в этом мире существует покой. Он улыбнулся и закрыл глаза.

— Ас-салям, Умар! — тихий, но хорошо знакомый голос. — А меня чаем не угостишь?

— Эх, шайтан… — выдохнул Умар. От неожиданности он даже вздрогнул, но быстро взял себя в руки. Только глаза вдруг сузились, плеснув злобой и ненавистью. — Ва алейкум ас-салям… Карим…

— Какой ты стал нервный, — за спиной Гаргаева послышался шорох и кто-то тихо рассмеялся, — неужели старость не принесла тебе мудрости и покоя?

5 год по летоисчислению Нового мира.

Побережье, к северо-востоку от русского поселения.

Уже начинало смеркаться, когда я снялся с своего наблюдательного пункта и отправился обратно, к вешке. Если ничего не изменилось, то меня должны ждать. Никто из пришельцев по округе не шлялся. Они поставили на берегу большую палатку, разожгли костер и уселись ужинать. Очкарики разобрали непонятный прибор и долго ковырялись в его электронной начинке. Судя по их гримасам и недовольным жестам, ничего утешительного не нашли. В конце концов убрали технику в рюкзак, разложили спальные мешки и приготовились отдыхать. Лагерь понемногу затихал. Бойцы, перебрасываясь короткими фразами, лениво чистили оружие. Один из них поймал на берегу краба и теперь пытался его разделать для ужина. Видимо, паек надоел.