Тут Павел вспомнил, где видел эту гадкую сволочь. Когда он был учеником первого класса, его с одноклассниками возили в колхоз «Светлый путь». С октябрятами разговаривали взрослые дяди и тети, отмеченные за достижения в труде в обновляющейся перестройкой стране. И эта обезьянья рожа, тогда, конечно, выглядевшая помоложе, с важностью распиналась об обязательствах перед попавшей в нелегкое положение Родиной. Ошибки быть не могло. На следующий день после встречи с колхозниками учительница заставила назвать поименно доблестных представителей трудового народа. Павел запомнил имя — Игнат Ползунов. Он был бригадиром звена трактористов-ударников и его фотография гордо висела в красном углу вместе с другими героями социалистической стройки рядом с лысым черепом Ленина на стенде почета. Получалось, что в прошлой социалистической жизни Игнат был примером для подражания. Кто же на самом деле этот пресловутый Игнат Ползунов? Он — человек, который всегда шагал в ногу со временем — совершал отвечавшие современным ориентирам поступки, не жалел соответственных времени слов. Так что же переменилось? Человек или время? Ему кинули клич социального дарвинизма, он подхватил. Еде он теперь — отпрыск простого народа? Вот он — сильный и злой. Перестроился и занял достойное место. Он не вызывает презрения. Скорее, наоборот. Он герой. О нем снимают бесконечные сериалы, его образ не слезает с экрана. Говорят, раньше можно было без опасений гулять по вечерней Москве… Ну и что?

Крючков убирал грязный снег перед входом в панельное здание. Его мучила боль. Но он терпеливо шкрябал лопатой, поминутно поднимал голову и осматривал стройку. Наконец Павел заметил его.

Седой мужчина стоял на площадке рядом с бетономешалкой и загружал в ее чрево цемент и песок. Нога, которой он волочил гирю в столовой, на сей раз была прикована к бетономешалке.

Видя, что за ним не наблюдают, Крючков решился переместиться к прикованному и завязать разговор. Для конспирации он потащил за собой и лопату.

Павел занял позицию за спиной мужика и начал скрести снег на площадке. Агрегат издавал рычащие звуки и в его шуме Павел спросил:

— Вы давно здесь работаете?

Мужчина поставил рядом с собой мешок с цементом, разогнулся и, не поворачиваясь, произнес:

— Две недели.

— Как вас зовут?

— Савелий, — ответил мужчина.

Не прекращая имитировать уборку снега, Павел проговорил:

— Почему вы прикованы?

— Для моей безопасности. Пытался сбежать. Другой раз, сказали, убьют. Хотя им моя смерть в убыток. Они ждут, пока за меня выкуп заплатят.

— Они деньги у вас вымогают?

— Я задолжал ростовщику. Братья Зверидзе перекупили мой долг. Тут все в той или иной степени должники.

К бетономешалке приблизились два узкоплечих, пожелтевших от непосильных работ азиата с носилками. Седой замолчал и принялся выгружать из емкости на носилки готовый бетон. Азиаты с дрожью в конечностях подхватили тяжелую ношу и, покачиваясь, понесли к котловану. Небо уже побледнело. В нем растворялись лучи победивших ушедшую темноту растаявшей ночи работающих прожекторов.

— Эти тоже должны, — продолжил Савелий. — Верней, не они, а их главный бабай. Взял деньги и за долг отдал их в рабство. Они думали, что едут на заработки. Теперь у них нет ни связи с родными, ни денег, ни документов. — Савелий махнул рукой в сторону возведенных уже перекрытий. — Видишь парня в очках? — спросил он.

Крючков посмотрел в указанном направлении. На втором этаже стоял юноша интеллигентной наружности, который держал в руках развернутый план и, сверяясь с ним, сквозь большие очки изучал детали строительства.

— Он тоже невольник? — удивился Крючков.

— Да, — ответил Савелий. — Он дипломированный проектировщик. Взял ипотечный кредит. Грянул кризис. Уволили. Сейчас ест баланду, ночует в бараке, отрабатывает заем.

Крючков увидел, как Игнат Ползунов подкрался и стеганул проектировщика по ягодицам хлыстом. Ошпаренный юноша взвизгнул и в недоумении уставился на погоняльщика.

— Быстрей думай, очкастый, — проблеял Игнат. — Не то отхлыстаю как следует. Решай ребус немедля, тебе говорю!

Ошарашенный Павел вцепился в лопату и замер как вкопанный. Он пробормотал:

— Безумие какое-то. Это же ад.

Савелий, нагружая емкость бетономешалки песком, ответил:

— Ад на земле. Правда, у меня до недавнего времени все было прекрасно. Семья, маленький бизнес, рыбалка… Думал, раскручу дело. Эти… — Савелий махнул в сторону азиатов, выкатывающих из инвентарной баллоны с ацетиленом, — тоже хотели подзаработать. А вот как все вышло. Больше всего боюсь, что жена не выдержит и продаст нашу квартиру. Что будет с ней и ребенком? Лучше я здесь один пропаду.

— Может, все-таки попытаться сбежать. Есть тут какие-нибудь дыры в стене? — спросил Павел, разглядывая бетонное ограждение, которым была обнесена стройка.

— Не знаю, всюду колючая проволока. Я вот забрался в кузов фургона; накрылся там телогрейками. Рассчитывал, вывезут за территорию, выскочу и убегу. Только у них здесь охрана серьезная. На КПП охранники обыскали машину, нашли и притащили к Вахтангу. Тот велел приковать меня к деревянной катушке в ангаре. Устроил себе аттракцион — ножи в катушку кидал. Втыкал их рядом с моей головой. Потом сообщил, что другой раз будет кидать прямо в голову. Чертов псих. Велел прицепить к ноге гирю.

Савелий внимательно посмотрел на Крючкова, поинтересовался:

— Ты-то как здесь очутился?

Крючков не ответил. Он увидел, что к ним мелкой рысцой спешит разгоряченный Игнат Ползунов; Павел еще сильней сжал лопату.

Замахиваясь на бегу хлыстом, обезьянья рожа орала: — Где ты чистишь, ублюдок?! Я чего тебе приказал?!

Павел почувствовал, как в этом орущем на него человеке слились все горести, боль и обиды, которые он успел пережить за последнее время. Он не помнил, как встретил ударом лопаты бегущего, только услышал падение тела. Когда он открыл глаза, перед ним неподвижно лежал Ползунов. За спиной раздался тихий, напуганный голос Савелия:

— Ну, брат, держись. Теперь все… Хана.

На нем была легкая куртка, прикрывавшая маленький автомат Узи, болтающийся в плечевой кобуре под рукой.

Вахтанг зашел в холодный ангар. Приподняв бровь, он оглядел заключительные приготовления к предстоящему действию. В центре ангара охранники неторопливо крепили к струне, натянутой меж двух столбов, алые занавеси. Посередине возвышался деревянный диск от катушки. В диске торчали четыре скобы; его древесина была иссечена огромным количеством вытянутых треугольных дырок и сколов. С обратной стороны диска, в специальном отверстии находился массивный рычаг. Перед странным устройством на расстоянии десяти метров располагалось несколько стульев и стол; на штативе стояла любительская видеокамера, рядом с которой, тихонечко матерясь, суетился плешивый. Он бормотал: — Твою мать, твою мать, твою мать…