— Еще даже не полночь. — Она чувствовала его дыхание на своих волосах. — Хотел бы я надеяться, что буря задержит агентов в пути, но все же стоит готовиться к худшему. Поэтому, пожалуй, стоит одеться и приготовиться.

Эдди уложили спать в одной из дальних комнат; Бетси, как и Джеймс, опоясалась патронташем. На столе в гостиной вместо чашек и тарелок громоздились ружья и пачки патронов.

— Откуда ждать гостей? — деловито осведомилась Бетси, передергивая затвор ружья.

— С юга, — сообщил Джеймс. — Но все может быть. Так что ты посматривай.

Бетси ушла обходить дом. Джулиана чувствовала себя нереально, словно во сне; она хвостиком ходила за Джеймсом, который тоже совершал обход. При ближайшем рассмотрении оказалось, что все ставни снабжены узкими бойницами, закрытыми задвижными крышками.

— Твой отец строил дом, который можно защищать как крепость? — удивилась Джулиана.

— Я же говорил, это суровая земля.

Джеймс осторожно высунулся из окна и осмотрел местность. В темноте нельзя было различить ничего определенного, но, когда сверкала молния, все становилось видно как днем.

— Они подбираются с востока, — Бетси вошла в гостиную, завершив обход. — Шестеро, с винтовками. Подбираются тихо и скрытно. На западе все пусто.

С запада должны были прискакать пастухи, вызванные на подмогу.

— Джулиана, тебе придется обходить дом и внимательно смотреть, чтобы никто не подобрался с тыла, — велел Джеймс. — Пойдем, Бетси, тряхнем стариной.

Джулиана осталась наедине с патронами и тремя винтовками. Интересно, а заряжать их очень сложно?

Грянули выстрелы.

Она сразу поняла, что все. Теперь бояться поздно.

Раньше Джулиану терзали сомнения — что нужно делать, как, и насколько правомерно то или это, и насколько этично заставлять Джеймса (пусть невольно) так поступать ради нее… Теперь все это оказалось неважным. Они или умрут, или победят. Третьего не дано.

Джулиана побежала к восточным окнам, позабыв поручение, которое ей дал Джеймс. В коридоре она наткнулась на заспанного, но взволнованного Эдди.

— Мамочка! — Мальчик был испуган, но, к счастью, не слишком. — Что это за страшный шум?

— Это гроза, мой милый.

— Я боюсь.

— Я тоже боюсь, малыш.

Он тут же приободрился.

— Тогда я не буду бояться, а буду тебя защищать. Я же мужчина, мамочка!

— Да, ты мой самый лучший мужчина и защитник! Мистер Форд…

— Джейми?

Эдди быстро усвоил неформальные отношения со своим… отчимом?

— Да, Джейми, — кивнула Джулиана, — он поручил нам с тобой обходить дом и смотреть, как бы гроза к нам не пробралась.

— Пойдем! Не пустим грозу!

Джулиана с Эдди обошли весь дом, выглядывая в бойницу в каждом окне, и наконец добрались до комнаты Джеймса, откуда отстреливались от наступающих Форд и Бетси. Экономка как раз заряжала ружье. Она улыбнулась мальчику.

— Эдди, милый, мы тебя разбудили?

— Меня разбудила гроза.

Джеймс вгляделся в темноту и тоже повернулся к Джулиане.

— Залегли. Но это ненадолго. Скоро они поймут, что нас тут всего двое, и отправят кого-нибудь зайти с флангов и тыла. Джулиана, смотри в оба.

— Мы будем смотреть в четыре глаза! — заявил Эдди. — Пойдем, мамочка!

Джулиана вышла вслед за сыном, подпрыгнув на пороге Бетси и Джеймс выпалили залпом.

Вскоре уже было трудно отличить раскаты грома от грохота выстрелов. То ли агенты еще не поняли, что отстреливающихся всего двое, то ли не сообразили, что-с этим знанием делать. Джулиана зашла в столовую, Эдди немного замешкался на пороге. В двух шагах от окна она повернулась к сыну, не желая терять его из виду.

И за ее спиной разверзся Ад.

Раздался сухой треск, стена, сложенная из толстенных бревен, проломилась, словно сложенная из спичек. Сперва полыхнуло синим, а потом взметнулось рыжее пламя, охватившее сразу весь угол комнаты. Подол юбки Джулианы тоже вспыхнул, но ей каким-то чудом удалось сбить пламя. Она ощущала в себе то самое хладнокровие, что помогало ей все эти годы. Помогало хранить тайну Берти, отстаивать интересы сына, прямо и гордо стоять перед королевой. И сейчас она не сдастся. Ни за что.

— Эдди! Беги отсюда, скажи мистеру Форду, что в доме пожар!

Джулиана промедлила всего мгновение, удостоверилась, что Эдди ушел, сорвала со стола скатерть и попыталась сбить пламя. Не успевала она сбить огонь в одном месте, как занималось в другом. Огонь пожирал сухое дерево, распространяясь во все стороны.

— Джулиана! Уходи оттуда! — Джеймс появился в дверях.

Джулиана оглянулась: незаметно огонь обошел ее со всех сторон, горел уже даже коврик у двери. Подхватив юбки, она попятилась, но так оказалось еще хуже.

— Джулиана, иди ко мне!

Джеймс пнул ногой горящий коврик, в кольце огня образовалась брешь. Джулиана отбросила занявшуюся скатерть, прикрыла лицо руками и бросилась вон. Джеймс подхватил ее и захлопнул дверь в горящую комнату.

— Что нам теперь делать? Нам придется или выйти из дома, или сгореть. — Джулиана содрогнулась. — Может быть, если я выйду, они пощадят вас? Может быть, еще не поздно передумать?

— Мы уже это обсуждали, — решительно отказался от предложенного варианта Джеймс. — И, кстати, никому выходить не придется, как и поджариваться.

— Пойдет дождь и потушит пожар? — обрадовалась Джулиана.

Капризы здешней погоды весьма непредсказуемы, так что ничего невероятного в таком варианте нет.

— Дождя не будет.

Джеймс взял Джулиану за руку и потащил за собой в комнату, которая в последнее время стала детской для Эдди. Бетси и мальчик были уже там.

— Эдди, — присел перед малышом Джеймс. — Сейчас мы спустимся под землю и пойдем в одно очень интересное место.

— К эльфам?

— Да, к эльфам.

— Тогда пойдемте же скорее! Только я возьму свои книги!

— Я возьму твои книги, — Джулиана взяла сына за руку.

Она уже догадалась, что речь идет о подземном ходе. Да, вы полны сюрпризов, мистер Форд!

— Бетси, веди Джулиану и Эдди к источнику, а я задержусь, чтобы наши гости не проникли в дом слишком рано.

— Я не оставлю тебя здесь одного!

Джулиана разрывалась между желанием защитить сына и не позволить Джеймсу геройствовать.

— Джулиана, пожалуйста, иди. Я догоню. Клянусь!

Она не могла не волноваться, но Эдди, сгоравший от желания увидеть эльфов, тянул ее в угол, где Бетси открыла потайной люк в полу. Оттуда пахнуло одновременно и жаром, и сыростью.