– Звони своим ментам, – устало сказал Артур. Казалось, он вот-вот снова грохнется в обморок. – Звони. Каждая секунда дорога…

– Ситуация изменилась, – спокойно проговорил отец. По его невозмутимо-ровному лицу Артур понял, что тот принял какое-то решение.

– Мы не будем менять своих планов, – пояснил Сергей. Он вытащил из шкафа плед и, расправив его, аккуратно накрыл окоченевшее тело Ольги. Выпирающая наружу бита торчала небольшим холмиком, всем своим видом намекая, что никакие покрывала и одеяла не скроют страшной реальности.

Артур в оцепенении смотрел на отца, который бережно расправлял складки пледа. Даже высовывающуюся ступню матери, ногти которой уже начали покрываться синевой, он заботливо прикрыл.

– Как это? – выдавил парень. – Ты о чем вообще?!

– Так это. Мы едем на рыбалку, как и собирались, – с ужасающим спокойствием пояснил Малышев. – Мне нужно кое-что обмозговать.

– Нет. Нет… – залепетал Артур. Он мотал головой из стороны в сторону, словно пытаясь стряхнуть с себя остатки ночного кошмара. – Мы не можем…

– Это не обсуждается, – резко сказал отец.

– Ты сумасшедший, – разлепил губы Артур, но тот и ухом не повел.

– Иди, закрой все окна в доме. Задвинь занавески. Потом переоденешься, и выходи на улицу, – велел он.

Несколько секунд Артур не двигался с места, затем глубоко вздохнул и поплелся в свою комнату.

* * *

Всю дорогу они хранили гробовое молчание, каждый был погружен в свои мысли и не задавал никаких вопросов.

Вскоре «Форд» остановился в нескольких метрах от обрыва, нависающего над Яшенкой – стремительной извилистой речкой, богатой многообразием рыб. Гулко хлопая крыльями, вверх взвилась стайка уток, с кряканьем перелетев на противоположный берег. Над водой с мерным жужжанием кружили стрекозы, напоминая миниатюрные вертолеты.

Спустившись по узкой тропинке вниз, Сергей быстро приготовил удочки, насадил на крючки червей. Резкий взмах, и наживка со свистом полетела в воду. Через секунду на поверхности реки замаячил бледно-розовый поплавок.

– Я часто ловил тут рыбу. Место прикормленное, клев отличный. Держи, – сказал Малышев, протягивая удочку сыну, и тот, взяв ее в руки, молча сел на раскладной походный стульчик.

– Как ты собираешься их найти? – с опустошенным видом спросил он, вяло забрасывая леску.

– Я как раз думаю над этим, – откликнулся отец. Артур искоса взглянул на него, поразившись, насколько спокойно и естественно тот держался.

«Он словно отключил всю память на время рыбалки. Как компьютер, заблокировал ненужные файлы», – подумал парень, потрясенный самообладанием отца.

– Ты должен рассказать мне, из-за чего это могло случиться, – сказал он осторожно, едва ли надеясь на положительный ответ.

– Обязательно, – кивнул отец. – Только не сейчас.

Поплавок его удочки нервно дернулся, и Сергей мгновенно подсек клевавшую рыбу.

– Во, смотри! Хорошее начало!

Артуру начало казаться, что он сходит с ума.

– Хорошее начало? – прошептал он, до крови кусая губы. – Мама… Твоя жена… моя мама лежит на кровати, без головы. Ее трахнули бейсбольной битой, оставив проклятую палку торчать наружу, как нож из куска мяса… А ты ловишь рыбу и говоришь «хорошее начало»?

– Что ты там бормочешь? – крикнул Малышев, снимая с крючка трепыхавшегося карпа.

– Ничего, – буркнул Артур, безучастно глядя на свой поплавок. Неожиданно тот вздрогнул, уйдя под воду, но парень слишком поздно среагировал, и, когда он запоздало поднял удочку, рыба успела сорваться с крючка, при этом проглотив наживку.

– Не спи, растяпа, – хмыкнул Сергей, наблюдая за сыном.

Артур скрипнул зубами. Достал из банки извивающего червя, пытаясь насадить его на крючок. Однако его руки тряслись, и стальное жало с зазубриной только бестолково взрыхляло несчастного червяка, выпуская из его скользкого тельца бледно-желтую кашицу. Выругавшись про себя, Артур швырнул ошметки червя в реку и взял другого. Со вторым вышло гораздо удачнее, и когда все было готово, он закинул удочку.

– Мне кажется, что это ночной кошмар, – сказал он, вздохнув. – Что сейчас я проснусь, открою глаза, и мы с мамой сидим за столом, ужинаем…

– Наша мать была очень больна, – заметил отец. – Она недолго бы протянула, если это хоть как-то тебя успокоит.

– Я знаю. Но это не означает, что ее можно насиловать бейсбольной битой и отрубать голову, – прошептал Артур. Его глаза снова заблестели от слез.

– Говори громче, я ничего не слышу, – сказал Сергей с легким раздражением.

– Я говорю, что ты никогда не любил маму, – мрачно произнес Артур. – Тебя постоянно не бывает дома. Я даже не помню, когда в последний раз ты дарил ей цветы.

Брови Малышева выгнулись дугой.

– Ты ничего не знаешь, – отрезал он, доставая из рюкзака коробку с блеснами. – Так что не делай поспешных выводов. Кстати, у тебя клюет.

Артур машинально посмотрел на поплавок, прыгающий вверх-вниз, как сумасшедший зверек. Неуклюже поднял удочку, вытаскивая из воды дергающуюся на крючке полосатую рыбешку.

– Окунь, – определил Сергей. – С почином!

Он привязал блесну к леске и посмотрел на спиннинг.

Артур уныло смотрел на пойманную рыбу, бьющуюся на траве. Ему почему-то даже прикасаться не хотелось к этому окуню…

– Ну чего залип? – позвал отец, заметив, что Артур не двигается с места. – Уснул, что ли?

Он подошел к прыгающей рыбе и, ловким движением сняв ее с крючка, сунул Артуру чуть ли в лицо.

– Мне она не нужна, – выдавил молодой человек. Он зачарованно смотрел на ритмично сокращающиеся жабры окуня, на его рот, который судорожно глотал непривычный для рыбы воздух.

– Не вопрос. Отпускаем? – прищурился отец.

Артур молчал.

Малышев вынул из кармана камуфляжных брюк перочинный нож и выдвинул блеснувшее лезвие.

– Я кое-что покажу тебе, – сказал он, молниеносным движением вспоров рыбе брюхо. Раздвинул края раны, деловито выковыривая внутренности. Обрезав лезвием болтающуюся полоску кишки, Сергей небрежно бросил окуня обратно в воду. Вильнув хвостом, рыба медленно скрылась в глубине.

– Видишь? Рыба ничего не понимает, она просто хочет жить, – пояснил отец, вытирая нож об траву. – Этот окунь еще проживет какое-то время. Есть он уже не сможет – вся пища будет вываливаться наружу. Если ему повезет, его сожрет щука…

Артур сгорбился, прижав руку к груди. Влажный мешочек рыбьих потрохов, такой жалкий и несчастный, который еще секунды назад был внутри окуня, послушно и добросовестно выполняя свои функции по перевариванию пищи, теперь лежал в траве, и на него, жужжа, опустилась первая муха.