Мы махнули по очередной стопке. Я смотрел на Антоху и думал, что нужно срочно заканчивать этот разговор. Какого лешего я нарушил свои принципы? Чаще будешь встречаться с такими неудачниками, скоро окажешься среди них. Но Антоха продолжал. И я понял, что он уже не столько со мной, сколько сам с собой разговаривал.

– Несколько месяцев назад, в воскресенье, я сидел в кабинете, печатал годовой отчет. Дело в том, что последние субботы были заняты командировками, и времени на текучку просто не оставалось. И наконец – свободные выходные. Я приклеился к компьютеру и доделывал недоделанное. Жена несколько раз молча заглядывала в кабинет, а затем пошла во двор и начала очищать от снега стоянку, дорожки. Так же демонстративно оделась теща и начала помогать ей. Я выскочил на веранду и заорал что-то непристойное и злое… Крышу сорвало полностью. Вечером состоялся разговор. Короче, развод. Представляешь, это мне – развод?! Мне, который жил ради жены и детей, развод! Я всю жизнь, как специально выведенная порода собак, жил для семьи. Понимаешь, в основе моего несносного характера лежит профессиональная деформация. Тридцать лет войны со смертью, находясь в постоянном стрессе, – вот и деформировался. А мои близкие видели только приятное от моих профессиональных достижений, и никто из них не подумал, что надо быть ко мне хоть чуть-чуть снисходительнее. И если женщина, прожившая с тобой 30 лет, не поняла этого… – Антон горько вздохнул. – После последней командировки в Карабек вообще чуть с ума не сошел. Вот так.

– А что было в Карабеке?

– В маленькой кавказской больничке лежал раненый – после нашего приезда, при перестановке трахеостомы, мы получили глубочайшую гипоксию с брадикардией, практически клиническую смерть. Местные лекари, которые безуспешно лечили больного до нашего приезда двое суток, не заметили самого главного – что проводимая ими искуственная вентиляция легких не эффективна по причине негерметичности трахеостомической трубки, и через час-два они похоронили бы его. Готовя раненого к перелету в Москву, я взялся переставлять трахеостому и чуть не получил остановку сердца. Все удалось, но какой ценой. Вокруг стояла толпа, и я знал, что, если сейчас этот пациент умрет, мне конец. Я так остро это почувствовал. И ты понимаешь – ни один из членов моей семьи ни разу не сказал «хватит, не уезжай». Я, конечно, не послушался бы и полетел, но сам факт…

– А может, они были не в курсе, что все так рискованно?

– Да, да, не в курсе… Все и все знают. Ведь поездки в Чечню и Ингушетию, Дагестан – это как слетать на Лазурный Берег, – усмехнулся Антон. – Понимаешь, раньше всегда сдерживали дети, а сейчас детям наплевать. А раз так, то тогда кому я на фиг нужен?..

Мы молча махнули по очередной рюмке. После небольшой паузы Антоха продолжал:

– Это еще не весь ужас. Представляешь, при всей моей любвеобильности, воистину я любил только свою жену. Я не знаю, как это сочеталось друг с другом, но это именно так. Короче, некоторое время назад мы сотрудничали с одной из крупнейших частных медицинских корпораций. Мы выполнили несколько труднейших транспортировок тяжелейших больных – кого из регионов в Москву, кого в Германию. Одна из пациенток с геморрагическим инсультом оказалась матерью хозяина корпорации. Мы забирали ее из маленького городка на Урале. Она была в коме, на искусственной вентиляции легких. Сын, прекрасно зная уровень отечественных клиник, сразу же поставил нам задачу: довезти матушку в целости и сохранности в Швейцарию, в Цюрих. Мы решили эту задачу, решили быстро и профессионально. Нам заплатили вдвое больше от выставленного счета.

Хозяин, и он же сын, которого звали Михаил Исаакович, пригласил нас на обед в ресторан. Нас – это меня и моего компаньона Никиту. В означенное время мы подъехали к ресторану. Место было весьма помпезное: с плавающими рыбками под стеклянным полом и услужливыми до приторности официантами, одетыми под матросов. Войдя в камерный зал, я увидел за столом Михаила, благодетеля нашего, Исааковича и очень симпатичную брюнетку лет тридцати двух с пронзительно голубыми глазами, в стильном, дорогом, но не пошлом черном костюме и белой блузке. Серьги и колье ее явно тянули на пол моего дома – по цене.

«Да, Исаакович моих лет, а красотку оторвал обалденную, наверное, моложе его детей», – подумал я.

– Элла, – представил Исаакович девушку. – Моя дочь и руководитель клиники эстетической медицины, что на Старом Арбате.

Это было уже интереснее. Обед протекал сдержанно, произносились дежурные фразы о благодарности и о профессионализме. Видно, Исаакович очень сильно любил матушку и решил выйти из рамок обычного финансового протокола. Я оценил его поступок. Мне всегда было приятно, когда за нашей классной работой заказчики видели не только коммерческий интерес, но и медицинскую, профессиональную составляющую. Во время обеда я невольно останавливал свой взгляд на Элле, и уже в мыслях прокручивал различные варианты. Однако во время обеда выяснилось, что Элла в браке, у нее дочь и прекрасный муж – пластический хирург.

«Хе-хе, – подумал я, – здесь, старина, тебе ничего не светит, – так что расслабься и получай удовольствие от созерцание красотки, и не более».

Обед закончился, при прощании я поцеловал ручку Элле, и вдруг почувствовал какую-то волну, какой-то импульс. Мы посмотрели в глаза друг другу. Мы посмотрели и увидели то, что каждый хотел…

Элла была крайне сдержанна в эмоциях, но отдавалась мне всегда самозабвенно, как в последний раз. Наши встречи были не так часты и абсолютно не тяготили меня и мою совесть. Но потихоньку процесс стал набирать обороты.

Однажды Элла принесла мне приглашение на конференцию в Ницце, с билетами и резервацией в гостинице. Пять дней в начале мая на Лазурном Берегу, с прекрасной и умной дамой были просто невероятны. Мы наслаждались утренним бризом, сидя за завтраком на веранде. Мы гуляли по набережной. Мы мотались в Монако, мы ужинали в Вентемилье, играли в казино в Ментоне. И, конечно же, любовь, любовь, любовь…

Ночью, проснувшись в громадной постели Эллы, я думал: «Интересно, какую цель ты преследуешь, красавица? Я же еще не в той степени маразма, чтобы верить в твою льстивую белиберду. У тебя все нормально, моя прекрасная олигархочка: ты умница, у тебя за плечами Гарвард и МВА, ты красива, успешна, богата (по-настощему богата, а не как я); у тебя муж, дети и куча поклонников. Я, конечно, парень ничего, но все же мы на разных уровнях. Абсолютно.