– Госпожа Вульфсон, – обратился Горин Вульфсон к женщине. – Я думаю вы не будете отрицать тот факт, что используете в качестве костыля двуручный меч.

– Ну допустим, – с вызовом ответила Лерея.

– Я надеюсь, вы не собираетесь, использовать свой, кхм… костыль, как оружие?

– Не собираюсь. – глядя в упор на Горина ответила она.

– Тогда я думаю вы не будете возражать, если я попрошу слуг, принести на замену, нечто более удобное и современное. Это временная мера.

– Так значит вы решили лишить меня не только опоры, но и оружия?

– Все таки вы признаете что это оружие, – заключил Горин. – Поверьте, здесь вам ничего не угрожает.

– И я вам охотно верю, Горин. – она нашла взглядом сидящего с безразличным видом Тариона Блудсона. – Я лишь подстраховалась, если вдруг на меня нападет кто-то в уборной, или в иных неожиданных местах.

– Как раз этот вопрос мы и собираемся сегодня обсудить. – заверил ее Горин.

– Отлично, однако свой костыль, я не сдам. – твердо заключила Лерея. – Я бы хотела начать заседание совета. И я запамятовала, каковы были последние изменения в этикете, но может кто-то уже предложит даме присесть?

После непродолжительной вспышки суеты, Лерее принесли удобное кресло. Она уселась, так и не выпуская двуручник. После этого, её сидящую на кресле, поднесли прямо к столу.

Наконец члены совета смогли разглядеть Лерею получше. Её глаза глубоко запали, а под ними синели набухшие мешки. Те кто видел ее при последней встрече, удивились тому как сильно она постарела за эти дни.

– А где же виновник? – огляделась Лерея. – Я думала он будет присутствовать.

– Не беспокойтесь, госпожа Вульфсон, он в именном замке Блудсонов, под домашним арестом.

– Как я понимаю, он не вклетке, – пробормотала Лерея.

– Думаю можно начинать, – проигнорировав вопрос и косясь на “костыль”, заключил Бронсон. – Итак, на повестке дня злостное нарушение договора, а так же всех законах о чести и морали. Торальд Блудсон, позволил себе напасть и убить…

Витиеватое описание преступлений Блудсона длилось довольно долго, однако никто не решался прервать Горина.

Когда речь была закончена, Тарион Блудсон прокашлялся, привлекая внимание окружающих. Убедившись что все взгляды устремлены на него, он спокойным тоном начал говорить.

– Мой сын, безусловно совершил все деяния перечисленные Горином. Я не поддерживаю поступок совершенный моим сыном. Я отдаю себе отчет в том, что сейчас чувствует и чего желает госпожа Вульфсон. Однако, все мы в первую очередь подчиняемся законам. И именно законы позволяют нам принимать справедливые компромиссы, даже если не все стороны с этой справедливостью согласны.

– Неплохое начало, – прогудел Велиан Виндсон.

Лерея спокойно слушала.

Господин Иммортал радостно улыбнулся и откинулся на спинку кресла.

Горин Бронсон, приглашающим жестом попросил Тариона продолжать.

– Мой сын, похоже переиграл даже меня. – продолжил Тарион. – Думаю никто не будет оспаривать закон о том, что за одно преступление судят единожды.

– Это один из главных законов. За одно преступление дважды не казнят. На нем базируется наше общество. – подтвердил Бронсон.

– Когда, двадцать четыре года назад мы принимали соглашение о ненападении, его условия были действительно страшными. В частности, имеется в виду смертельный приговор членам семьи нарушившим договор. А именно, за каждый год нарушенного перемирия, будет казнен один член благородной семьи, начиная с главы и дальше по старшинству. Напомню, что тогда мы все признали что этот договор, будет основным в решении вопросов и будет основой, даже если будет противоречить другим законам.

Все напряженно слушали Тариона. Одна часть считала что это тщательно продуманная интрига. Другие уже предвидели печальный для Блудсона старшего исход.

– Мой сын ждал достаточно долго, и несмотря на грязные методы, которыми он действовал, должен признать, своей цели он достиг. Мужская половина Вульфсонов ликвидирована. Учитывая условия договора и оставшийся срок, совет не может судить его или кого-либо еще из членов моей семьи, кроме меня. Тем самым, согласно договору который мы приняли когда-то, я подлежу казни.

В зале повисла тишина, которую сразу разорвал гомерический хохот господина Иммортала.

– И это все? – насмешливо спросил Селим, глава рода Шасов. – ты не будешь крутиться как угорь на сковороде, искать способы уйти от ответственности. Думаю, ты все еще можешь отделаться жизнью сына и штрафом.

– Благодарю, Селим, – кивнул Тарион, – однако, я перебрал все варианты и могу сказать с уверенностью, это самый оптимальный для моей семьи вариант.

– То есть, твой сын буквально подвел тебя под казнь, а ты просто так соглашаешься с этим? – спросил Велиан Виндсон, – Не хочешь как-то наказать зарвавшегося отпрыска? Мы ведь все взрослые люди. Мы понимаем ситуацию и думаю коллегиально сможем что-то придумать.

– Благодарю вас коллеги, однако, не смотря на свою дерзость, Тарион остается моим сыном и наследником рода. И никто не отменял мои обязательства перед семьей. Похоже это будет мой последний долг. Я боюсь что уже не смогу зачать наследников, поэтому Тарион должен остаться…

– Обалдеть! – протянула Лерея. – Какая жалостливая сказочка.

– Госпожа Вульфсон, – сразу отреагировал Бронсон, – я попрошу соблюдать…

– Что соблюдать? – перебила женщина. – Правила?

В зале воцарилось молчание. С одной стороны, Лерея вела себя не почтительно к члену совета, с другой стороны, все понимали ее горе, и никто, включая Бронсона не решился ее перебить.

– Не знаю в курсе ли вы, но я простолюдинка. Более того сирота. Меня воспитывал фермер. – Воцарившаяся тишина будто загустела. – Волк, всегда выбирает волчицу себе по стать, в независимости от её происхождения. Так говорил мне мой муж.

Лерея окинула взглядом членов совета и задержала взгляд на Тарионе.

– Я не знала тогда, что значить быть женой благородного господина. И похоже, что не знаю до сих пор. Поэтому, с вашего позволения, я буду говорить опираясь на правила фермеров. Например. У фермеров, не принято опаивать соперников, даже если это старые враги. Не принято врываться в спальни и убивать сонных мужчин в их постелях. Не принято в мирной зоне, нарушая все правила, открыто убивать людей, которые не ждут угрозы.

Тишина в зале стала густой.

Фермеры, они вообще безобидные. Но что-то мне