Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Можно мне его?
– Нет! Я же только что сказал тебе, Софс, оно отвратительное. Название у него такое, как будто будет очень здорово, но, поверь мне, оно правда ужасно.
– А что мне тогда можно взять?
– Ты можешь заказывать абсолютно все, что захочешь из меню, если в нем не слишком много витаминов и минералов. О’кей?
– А что, если я захочу просто салат?
– Нельзя – таков закон. И никакого сока. А колу можно, только если в нее положить шарик мороженого.
– Это отврати-и-ительно.
– Откуда ты знаешь, если никогда не пробовала? Самое главное в жизни – все попробовать самому.
– Зачем ты заставляешь меня делать нездоровый выбор? – нахмурившись, спросила Софи.
– Я не… Я просто… Я пытаюсь испортить тебя, Софс. Иногда хорошо быть испорченным, и уж прости меня, миска вареного шпината для этого вряд ли годится. Большинство детей любят вредную еду: они не беспокоятся о своем здоровье.
– Тогда что будешь ты?
– Я буду салат.
– Тебе можно салат!
– Потому что я пытаюсь сбросить вес. Я не хочу стать таким же толстым и розовым, как старина Колин.
Софи улыбнулась из-за своего меню:
– Я передам ему, что ты так сказал.
– Ну и пожалуйста, говори. Я не боюсь Колина.
– Тебе не нравится Колин, да?
– Почему ты так говоришь?
– Не знаю. Ты ведешь себя так, будто он тебе нравится, ради меня, но это неправда.
– Он мне не не нравится.
– Все-таки нет.
– Нет, Софс, просто я… Это сложно. – Стивен снова уставился в меню.
– Ну, мне он тоже не нравится, – сочувственно сказала Софи.
– А тебе почему? – Стивен положил меню. – Эй, он же хорошо с тобой обращается?
– Полагаю, да.
– Почему тогда он тебе не нравится?
– Потому что тебе не нравится.
Стивен наклонился через стол к ней:
– Это не причина, Софс. Лучше, чтобы он тебе нравился. Ну, хотя бы попробуй. Неважно, что случилось в прошлом, – он хороший человек, он любит твою маму, и тебе стоит попытаться подружиться с ним. О’кей?
– О’кей.
– Обещаешь?
– Наверное.
– Так, Софс, – он сурово нахмурился и выпятил нижнюю губу как можно дальше, – это я делаю суровое лицо.
– Ладно, обещаю.
– Хорошо. – Стивен сжал ее руку и вернулся к меню. – На самом деле то, что я про него сказал, про толстого и розового, лучше ему не передавать. Просто на всякий случай. Обещаешь?
– Мо-о-ожет быть.
– Как будет по-французски «может быть»?
– Peut-être.
– Точно. Peut-être. Боже, какая ты умница. Можешь сходить с ума и есть свой шпинат и рукколу, если хочешь, но в таком случае закажи еще и десерт. Пирог с пеканом или что-нибудь такое. Эй, ты же не из тех хилых детишек, у которых аллергия на орехи, а?
– Не думаю.
– Хорошо.
– У Сьюки Ходжес из нашего класса аллергия на орехи, и она случайно съела один, так у нее голова распухла, как баскетбольный мяч.
– Поверь мне. Просто ее голова оказалась в фокусе.
– Что значит «оказалась в фокусе»?
– Потом узнаешь.
– Почему ты такой? – вдруг спросила Софи.
– Какой?
– Смешной.
– Смешной и странный или смешной и милый?
– Смешной и странный.
– Знаешь, я-то думал, что я смешной и милый.
– И милый тоже. Немножко.
– Ну, может быть, это потому, что мне ужасно приятно гулять с моей замечательной дочкой. Это же хорошо?
– Наверное.
Приплыла официантка, и Стивен обнаружил, что, делая заказ, флиртует с ней. Флирт был весьма легкий – просто мягкая кривоватая улыбочка и некий туманный взгляд, как будто глаза совсем чуть-чуть косят, но Софи этого оказалось достаточно, чтобы закатить глаза и пихнуть его под столом ногой.
– Ничего не говори, Софс. Ничего не могу поделать: по-моему, наша официантка немного в меня влюбилась.
– Та-а-ак неловко, – произнесла Софи с интонацией из ситкома.
Потом, взяв с Софи торжественную клятву хранить тайну, Стивен дал ей попробовать свое пиво и виновато улыбнулся, когда она исполнила обязательный номер «притворяюсь-что-пьяная». Они поговорили о школе, особенно о последних нововведениях в связи с реформой образования. Им принесли еду, флирт с официанткой продолжился, потом Стивен терпеливо выслушал, как Софи рассказывает ему, серьезно и во всех подробностях, все, что узнала за последнее время о золотом веке Тюдоров.
– А как там у тебя с актерством? – спросил он.
– Все хорошо. Я вступила в ТК.
– Что это за ТК?
Софи покачала головой над его невежеством:
– Театральный кружок.
– По-моему, я что-то о нем слышал. Точно, мой агент про него говорил.
– Тупо, – буркнула Софи.
– Не говори «тупо», говори «глупо».
– Тогда глупо.
– А над чем ты работаешь?
– В основном строим планы, – ответила Софи, очень мрачно.
– Понимаю, строите планы, – сказал Стивен, глубокомысленно кивая. – И это тебе нравится? Актерство, я имею в виду.
– Мне нравится, но я бы не стала заниматься этим профессионально. Колин говорит, это хорошо, когда ты молод, но для взрослого это не настоящая работа. Он говорит, это дело неблагородное.
– И он вполне прав.
– Тогда почему ты этим занимаешься?
Стивен подумал секунду.
– Помнишь то Рождество, пару лет назад, когда ты разрешила нам с мамой приклеить тебе фальшивые, но похожие на настоящие усы и бакенбарды? Есть даже фотографии, помнишь?
– Да-а-а, – ответила Софи – умудренная семилетка, досадующая на детские шалости самой себя четырехлетней.
– И ты ходила в них весь день, и все хохотали, даже Нэнни Маккуин, которая обычно смеется, только когда кто-нибудь чем-нибудь стукнется. И в кровать ты отправилась с усами.
– Но это же было просто кривляние.
– Да, Софс, но это было хорошее кривляние. Я тогда смеялся больше, чем за всю свою жизнь. За всю. Серьезно, я думал, что умру от смеха. И это было здорово, разве нет? Притворяться, дурачиться, радовать людей – это было хорошее чувство, так ведь?
Софи подумала немного, сосредоточенно морща лоб.