она могла? Как? Я ж все только ради нее… Ради нее пошел на преступление, из-за нее сейчас мне грозит срок. А она не желает меня видеть и слышать? Просит оставить в покое и забыть? Серьезно?

Сердце болезненно сжалось, вокруг все поплыло. Я шумно втянул в себя воздух, поднял отчаянный взгляд на адвоката и вцепился в его руку, как в спасательный круг.

– Умоляю вас, сделайте так, чтобы она приехала на свидание. Я должен увидеться с ней.

– Герман Андреевич, Любовь ясно дала понять, что не желает иметь никаких общих дел с… – Адвокат опустил взгляд и неохотно добавил: – С уголовником.

– Вот как? – усмехнулся я сухими губами и отпустил его руку. – С уголовником, значит…

Еще недавно я был для нее единственным, она клялась мне в любви, собиралась за меня замуж, а теперь я уголовник, с которым она не желает иметь никаких дел?..

В голове не укладывалось. Разве я мог от нее такое ожидать? Я думал, Люба поддержит меня, будет ждать, будет приходить на свидания, писать письма. Мы же так любили друг друга.

Или… это я любил ее, а она – мои деньги?..

И я только сейчас начал понимать это. Ведь если бы я был ей дорог, она бы никогда так не поступила со мной. Люба знала, как мне тяжело, что мне нужна ее поддержка, ее голос, ее забота, но вместо всего этого она решила добить меня.

«Не желает иметь дел с уголовником», – эти слова пробежались по телу как электрический разряд. Дыхание участилось, внутри все закипело от злости.

Она всего лишь расчетливая сука, которая любит красивую жизнь. Содержанка, чертова актриса, которая играла в любовь, пока я имел возможность оплачивать ее прихоти, а как только лишился денег – резко стал ей не нужен.

Вцепился пальцами в волосы и, раскачиваясь на стуле, нервно рассмеялся.

– Так глупо… Так, черт побери, глупо сесть в тюрьму из-за этой продажной дряни!

– Герман Андреевич, суд через неделю, давайте обсудим кое-какие моменты, – тоном психолога сказал адвокат.

Но я не мог ни о чем думать. Тело разрывалось на куски от мысли, что я сломал свою жизнь из-за какой-то паршивой девки.

Сжал руки в кулаки и неистово закричал на все помещение. Адвокат от неожиданности подпрыгнул на стуле, а через пару секунд ко мне подлетел надзиратель, рывком стащил со стула и на запястьях щелкнули наручники.

– На выход, Степанов! – приказал он и толкнул меня к двери.

Мое лицо полыхало, глаза налились кровью, ноздри раздувались от ярости.

– Я убью ее! – не своим голосом прокричал я. – Выйду из тюрьмы и убью! Задушу змею, задушу!

Полина

– Одиннадцать лет лишения свободы! – радостно восклицала я, выходя из здания суда. – Глеб Сергеевич, о таком приговоре мы даже мечтать не могли. Думали, ему дадут лет семь-восемь, не больше.

– Теперь у него будет достаточно времени подумать о содеянном, – довольным тоном сказал Перов и обтер платком мокрый лоб.

Влад обнял меня и, прижав к себе, шепнул на ухо.

– Теперь-то будешь спать спокойно?

– Теперь буду, – пообещала я.

Расслабила плечи, почувствовала, как в мышцах спадает напряжение, набрала полную грудь воздуха и медленно выпустила его из легких.

Все.

Зло наконец-то наказано, справедливость восторжествовала. Даже не знаю, что именно меня больше всего порадовало: срок, который получил Степанов, или его взгляд. Растерянный, испуганный. Он напомнил мне трусливого зверька, которого поймал охотник. Я видела, как у него тряслись губы, когда судья зачитывал приговор.

За время заседания он всего лишь пару раз поднял на меня взгляд. Куда же подевалась его смелость, агрессия, уверенность в себе? Вспомнить только, с каким лицом он сидел передо мной в кабинете и говорил, что у меня не получится его посадить.

Знаю: ему придется несладко. Степанов из тех людей, кто любит во всем комфорт. Вкусную еду, красивую одежду, хороший автомобиль, власть и деньги.

И все это у него было. Но он захотел большего…

На чужом несчастье счастья не построишь. Надеюсь, отныне он будет знать эту поговорку наизусть.

– Ну что, товарищи, давайте отметим наш успех? – радостным голосом предложила крестная.

– Я за! – Я как школьница подняла руку и взглянула на остальных. Вижу – согласны.

Крестная взяла под руку Влада и, о чем-то смеясь, направилась с ним к машине.

Она души в нем не чает. Только и слышно: «Владюшка», «Владик», «голубчик», «ай да жених!»

Говорит, не умрет спокойно, если не погуляет на нашей свадьбе.

– Поль, а как там эта вертихвостка поживает? – садясь в машину, спросила крестная. – Небось, не сладко ей там?

– Ох, не сладко! – рассмеялась я и, закрыв дверь показала ей на телефоне последний фотоотчет по Любе.

Глава 36. Королева уборной

Люба

Из ресторана тянуло чем-то очень вкусным, у меня аж желудок сводило. Оттуда слышалась живая музыка, а в зале было полно одиноких богатых мужчин.

Уже представила, как сажусь за столик, заказываю морепродукты, а вином меня угощает какой-нибудь симпатичный холостяк. Я кокетливо подмигиваю ему, салютую бокалом, а через пять минут мы уже сидим за одним столиком и плавно переходим на «ты».

На лице расплылась улыбка, когда представила эту картину.

– Стрельникова, где тебя черти носят? – Я вздрогнула от громкого голоса управляющей рестораном.

Анастасия скрестила на груди руки, перевела взгляд на мусорный мешок.

– Это ты еще даже мусор не вынесла? – ахнула она и закричала своим противным скрипучим голосом.

– До ночи собираешься сегодня работать? У тебя еще коридор не вымыт, в подсобке не убрано! А ну марш выносить мусор и пулей обратно!

Я послушно развернулась, сжала в руке хвостик тяжеленного мусорного мешка и поволокла его к служебному выходу.

– Стрельникова, до ночи собибабябя яботять, – покривлялась я, изображая мегеру. – Кого и возомнила из себя. Да я таких, как она, раньше… Да мне… Пф, да только пальцами стоило щелкнуть, и бежали ко мне, как шавки с поджатыми хвостами и извинялись за мясо не той прожарки или волос в тарелке.

Ну, ничего, ничего-о-о, попляшешь у меня однажды. Вот отработаю долг, приду в этот ресторан как посетитель и оторвусь на тебе как следует. Всю книгу жалоб испишу! До дыр испишу!

С тех пор, как Морозовы буквально взяли меня в рабство, прошло уже два с половиной месяца. Сначала я понятия не имела, как они умудрились найти меня на съемной квартире в Питере.