получается, что паша допустил ошибку. И он, как и мы, распыляет силы, распространяет их на широкий фронт. В таком случае не сила, а воинский дух решит исход сражения.

— Андрюша, ты страшно умный мальчик! — воскликнул восхищенный Феликс. — Становись офицером!

Хусейн-паша и в самом деле допустил ошибку. Он переоценил свои силы и недооценил возможности русского воина. Бросился вперед широким фронтом и уже через два часа был вынужден отступить в крепость. Сражение не получилось.

Офицеры штаба и служащие дипломатической части поспешили на правый фланг посмотреть, что там случилось. Открывшаяся им картина была потрясающа. Это была кровавая бойня. Неописуемые варварство, жестокость, садизм, исступленность — все это было в одном редуте. Весь гарнизон — от генерала до последнего солдата — был истреблен. Враг дал волю своей дикой фантазии и жестоко поглумился над останками павших.

— Это даже не звери, это истинные людоеды! Боже мой, как назвать все это? — промолвил побледневший Феликс Петрович.

Когда он наконец отправился к Варне, то не смог даже оглянуться и посмотреть на Шумен.

2

Варна встретила Феликса Петровича фейерверками. Перед тем, как спускаться с холма вниз, к городу, он остановился. Усталость как рукой сняло: его пленил открывшийся перед ним вид. Как на ладони лежало синее море, простиравшееся до самого горизонта, виднелся залив с белопарусными кораблями, цветущие зеленые берега, крепость и позиции вокруг нее. С обеих противных сторон стреляли орудия. Снаряды, издававшие особенный вой, чертили в небе над Варной белые полосы. Как будто не орудийный грохот доносился до его слуха, а некая грандиозная боевая симфония.

— Какая напряженная жизнь при Варне! — воскликнул он. — И как было уныло при Шумене!

Спутники Феликса Петровича спешили. Последовал за ними и он. Капитан-следователь, в компании с которым он провел долгий путь, был болен, а его ждала работа: какой-то военный врач попытался дезертировать. Добравшись до Варны, они даже забыли поблагодарить болгар, которые охраняли их в пути. Отважный усатый болгарин, воевода дружины, подъехал к следователю и показал тому на белые палатки слева от подножия одного холма.

— Лазарет вон там, ваша милость. А штаб, — обратился он к Феликсу Петровичу, — думаю, находится на линейном корабле «Париж». Поспрашивайте там, вам покажут.

Болгары пришпорили коней и удалились.

Русский лагерь у Варны показался Феликсу Петровичу настоящим шумным городом. Когда он остановился перед каким-то базарным лотком, кто-то стукнул его по плечу. Оказалось, это его приятель, капитан Лукиянович. Тот был нагружен пакетами и корзинкой с апельсинами. Феликс разинул рот от удивления.

— Не воображаешь ли ты, что находишься на Невском? — спросил он, не веря своим глазам.

— Давай, двигай со мной, — рассмеялся Лукиянович. — Я отведу тебя к Веберу. Возьми апельсин, он тебя взбодрит. Приехал от Шумена? — и капитан Лукиянович, посчитав Феликса в качестве своего гостя, повел его.

— Тут, брат, есть все. И император тут.

Феликс был поглощен новыми неожиданными впечатлениями. На пути в ресторан Вебера они миновали павильоны известных одесских торговцев. Им составляли конкуренцию бородатые голландцы со своими товарами. Сидя между бочонков с соленой рыбой, они невозмутимо курили трубки и пили грог.

— Великий князь Михаил тоже здесь, — знакомил гостя с обстановкой Лукиянович. — И его светлость Вебер, вечный торговец. У него все есть, даже апельсины. Ешь, не стесняйся. Я только что проел одиннадцать червонцев у Вебера. А его ресторан — отличное место для отдыха. Туда тебя и веду.

В ресторане Вебера приятные неожиданности следовали одна за другой. Феликс и не знал, чему удивляться: бутербродам с черной икрой, токайскому вину или новостям, рассказываемым капитаном.

— Сейчас положение при Варне совсем другое, не то, что было дней десять назад. Варна осаждена со всех сторон, говорю это с полной ответственностью… Я люблю историю как науку, особенно военную, за ее особую точность. Я намереваюсь описать эту войну.

Феликс Петрович одобрил это намерение, но умолчал, что и сам вел своего рода дневник, разве что в несколько юмористическом стиле. И с большим вниманием слушал Лукияновича.

— Наконец-то подошли подкрепления. Здесь же ракетная артиллерия генерала Засядько — ракетный полк поручика Ковалевского. Я тебя познакомлю с этим славным молодцом.

Лукиянович продолжал бомбардировать приятеля интересными новостями. Сказал, что император свободно расхаживает по лагерю. Запрещено отдавать ему почести как императору, а только обыкновенное отдание чести как высшему офицеру. В лагере было много пленных, которые свободно передвигались, у них даже не изъяли личное оружие. Поэтому и последовало такое распоряжение — чтобы не могли узнать царя. Большинство пленных, особенно черкесы, имели великолепное оружие: инкрустированные кинжалы, ятаганы с позолоченными рукоятками, сабли, украшенные драгоценными камнями. Лукиянович показал свою саблю и посоветовал приятелю купить такую же.

— Осторожно! Она страшно острая. Я чуть не порезал пальцы, торопясь разглядеть ее. — И он показан шрам от недавней раны мизинца. — Рукоятка позолочена толстым слоем. И ты можешь приобрести подобную красоту, правда, стоит это довольно дорого, — вздохнул капитан, вспоминая, как сильно он потратился на ее приобретение. — Между прочим, постарайся не совать свой дипломатический нос на передовые позиции — турки сражаются ожесточенно. А когда попадают в плен, становятся добрыми, кротким и смирными. Признают волю своего аллаха, который определил им такую судьбу. Но сражаются как звери. Береги себя, брат.

Феликс Петрович вздрогнул. Он вспомнил про правый фланг шуменской позиции.

— Да, не так уж страшно, если тебя ранят. Развернут полевой лазарет. Там лежат и князь Меншиков, и генерал Перовский. Император часто навещает раненых, награждает всех подряд. Сегодня и мой приятель юнкер получил медаль из его рук. Значит, не так уж и плохо полежать раненым… Да, забыл тебе сказать. Какая там сестра милосердия! Неописуема! Настоящая княжна! И с каким достоинством держится! — Лукиянович рассказал Феликсу об обстоятельствах появления в лагере Рады.

— Удивительно смелая и решительная женщина. При том еще и ребенок у нее имеется. Ей запретили вытаскивать раненых с поля боя, но она продолжает. Тут все обожают Радину Николаевну. Так что в целом у нас здесь, при Варне, интересная жизнь.

Уже на выходе от Вебера Феликс узнал еще кое-что, уже не столь ободряющее. Лукиянович шепнул ему на ухо, что ходят слухи о прибытии огромного турецкого войска.

— Дай бог, это только слухи, — сказал он. — Мне говорил это приятель из разведки, но я не очень-то верю нашим разведчикам. Порой те из мухи делают слона. Если кто-то увидел некий неприятельский отряд у Провадии, то, когда весть дойдет до Варны, тот превратится в целую армию. Впрочем, ты сам узнаешь все более точно, ведь ты будешь на «Париже». Там император со