— Кого ты здесь ищешь? — Голос был негромким, но Сарриж вздрогнул, словно его окатили из ведра, и торопливо вскочил. Кожаный плащ слетел с кое-как сооруженных распорок и свалился в огонь. Раздалось шипенье. Ксавье, ругнувшись, выхватил свое имущество из огня и только после этого огляделся.

Их было двое, и они словно бы вышли из бальной залы, а не из мокрого леса. Один казался постарше, если, говоря о подобных существах, уместно вспоминать о возрасте. Темноволосый, с пронзительными светло-голубыми глазами и спокойным, почти суровым лицом, он стоял чуть впереди, протянув вперед раскрытые ладони. Второй, повыше, с волнистыми пепельными волосами, держал под уздцы коней, словно вылетевших из волшебного сна.

— Ты ищешь нас, — повторил темноволосый, — не отпирайся, мы знаем это. Для чего смер… человеку наш народ?

— Меня послал Архипастырь Феликс. — Ксавье чувствовал, что его обычно довольно-таки спокойное сердце проваливается куда-то вниз. — Нам нужна помощь…

3

Охота не задалась. Птицы на знаменитых Теплых озерах было много, но не для таких охотников, как Луи и его друзья. Ни королевских цапель, ни знаменитых своей верткостью чернокрылок — сбить ее влет почетно для любого стрелка — и близко не было. А бить рыжих уток, не пожелавших взлетать, даже когда в них полетели палки и комья земли, но медленно и нагло отплывших к середине озера, было позорно. Стрелять по сидящей птице — это не для нобилей. Выручили дикие гуси, но и те, потеряв десяток-другой товарищей, уразумели, что в этом месте становится опасно, и дружно устремились на северо-восток. Не ахти какая добыча, но сбитых птиц вполне хватало для того, чтобы накормить две дюжины молодых и голодных людей, которым все равно больше нечего делать.

Матей и его бренчащие железом вояки в тростники не полезли, и Луи решил отдохнуть от их общества, а посему отыскал сравнительно сухой полуостров, глубоко вдававшийся в одно из озер, где и провел весь день, подтрунивая над приятелями. Хорошее настроение вернулось к принцу вскоре после полудня, когда он победил в шутливом поединке третьего по счету сигуранта. Жизнь была прекрасна, даже несмотря на наличие такой гадости, как Бернар, Митта или Матей. А поскольку настроение вожака очень быстро передается всей стае, к вечеру из леса вывалилась очень даже веселая компания, которую нисколько не смутил вид торчащих на лугу стражников. Напротив. День выдался солнечный, и Луи с восторгом подумал, что просидеть десять часов кряду в нагретых железных горшках — достаточное наказание за назойливость.

Матей ничего не сказал, его люди молча заняли место в хвосте кавалькады и двинулись к тракту. По дороге Луи пытался решить, чего ему меньше не хочется — вернуться в Гаэльзу на вечеринку, которую местный эркард по недоразумению называет балом, или же провести еще одну ночь в Лошадках с этой самой Саной или не Саной. Желание узнать, как зовут девчонку, которой он подарил приглянувшееся Митте кольцо, победило, и принц повернул к Лошадкам.

Отдохнувшие кони шли веселой рысью. Поднявшийся к вечеру ветерок приятно освежал, трава была зеленой, небо синим, а жизнь сносной. Темно-серая тучка на горизонте поначалу Луи не заинтересовала. Ну туча и туча, летит себе куда-то, и пусть ее. Больше облаков на небе не было, и арциец с полным основанием решил, что дождя ждать не приходится. Однако вскоре туча, упрямо висящая на одном месте, распалась на отдельные столбы. Чалый Атэв потянул ноздрями воздух и коротко заржал, что на него совсем не походило. Слегка встревоженный Луи сосредоточился, и ему показалось, что он чувствует едва уловимый запах дыма. Принц натянул поводья. По всему выходило, что в Лошадках пожар, но не могла же средь белого дня запылать целая деревня. Луи резко обернулся к ехавшему сзади курносому сигуранту:

— Жани, крикни сюда зануду. Он мне нужен.

Матей появился сразу же, хотя каждое его движение казалось неторопливым. Ветеран подъехал к Луи и спокойным, равнодушным голосом — словно никогда не качал маленького непоседу на своей ноге — осведомился:

— Вы меня звали, монсигнор?

— Да, Проклятый меня побери. Похоже, Лошадки горят, или я ничего не понимаю!

Матей довольно долго вглядывался в серые столбы на горизонте.

— Горят, и пусть меня сожрет лягушка, если их не подожгли. Я с вашим батюшкой нагляделся на такое в Чинте, когда вас еще на свете не было. Но кто бы мог чудить здесь?

— Сейчас разберемся, — пообещал Луи. — А ну, все в галоп!

4

Кони отказывались идти вперед, с испугом косясь на догорающие домики. Стоившие целое состояние гунтеры не были лошадьми войны, их не приучали ни к запаху гари, ни к трупам, через которые приходится переступать.

Этого просто не могло быть, но это было. Луи отдал бы полжизни за то, чтобы увиденное оказалось пьяным бредом, разум отказывался верить глазам, а вот отчаянно бьющееся сердце поверило сразу. Лошадок, где они еще вчера спали, пили, целовались с хорошенькими селянками, не существовало.

Арция не воевала давно. Очень давно, если не считать мелких приграничных стычек и дела пятнадцатилетней давности, но атэвы не жгли дома и не вырезали людей. Они не собирались портить имущество, которое намеревались заполучить. Две армии, арцийская и атэвская, некоторое время гонялись друг за другом среди виноградников и наконец сошлись в решающей битве, после которой атэвы убрались за свой пролив, потеряв при этом — с помощью эландцев, разумеется, — полтора десятка кораблей. Это была война, о которой мечтает любой нобиль, — полная подвигов, взаимных расшаркиваний и богатых трофеев. В Лошадках же произошло немыслимое. Ну кому могло помешать затерявшееся среди озер и лесов село? Но ведь помешало же…

Луи вздрогнул, налетев на лежащий посреди улицы труп. Было еще достаточно светло, чтобы он мог узнать свою вчерашнюю подружку, которую звали Сана. Или не Сана. Этого он уже никогда не узнает. Девушке повезло — она умерла сразу, так как никто не в силах перенести подобный удар в голову и остаться живым. Череп малышки был размозжен чудовищным ударом сзади, тонкая рука перерублена чуть выше запястья, а отсеченная кисть куда-то делась. Это оказалось последней каплей. К горлу принца подступил отвратительный пульсирующий комок, и арциец бросился в заросли распускающейся сирени, где его и вывернуло наизнанку.

Хвала Эрасти, охотничья фляжка оказалась на месте, и Луи чуть не захлебнулся крепчайшей, обжигающей горло царкой. Голова немного прояснилась, но к глазам подступили слезы. Молодой человек со злостью прикусил губу, пытаясь с ними справиться. Сколько раз в мечтах он скакал впереди войска, преследуя бегущих врагов, спасал прекрасных дам и с презрительной усмешкой бросал к ногам дядюшки-императора военные трофеи! Теперь он дрожал от ужаса и бессильной ярости в саду сгоревшего дома, а в голове билась мысль: это ты убил ее, подарив кольцо. Ее убили и отсекли руку с перстнем, чтобы долго не возиться… Если бы не ты…

— Выходите. — Матей был груб и спокоен. Как, собственно, и всегда, хотя физиономия ветерана была бледнее обычного. — Вы арцийский принц, Проклятый вас забери, — вот и докажите на деле, что не только юбки задирать умеете.