— Так что, по-вашему, я должен сделать?

— Ты — ничего. Просто разреши мне пригласить нашего дорогого комиссара на завтрак или на ужин… Или на бокал шампанского… Но тебя при этом дома быть не должно. В это время ты бы мог отправиться с Адальбером в какое-нибудь людное место, чтобы вас заметили…

— Что вы еще придумали?

— Ничего сверхъестественного!

— Я ничего не поняла! — возмутилась Мари-Анжелин. — Вы дама в возрасте, хрупкая, измученная делом, в котором наш любимый племянник погряз по самые уши. И мы хотим, чтобы этот симпатичный комиссар отправил своих людей тайно за ним следить…

— Я все ему рассказал о недавних событиях и не удивлюсь, что за мной уже «присматривают».

Мари-Анжелин сурово на него посмотрела:

— Альдо, друг мой, вы определенно устали. Это официальная версия. На самом деле, мы хотим сообщить ему о результате вашего визита на улицу Лиль и о появлении в деле нового игрока из прокуратуры Лиона. Я правильно перевела?

— Великолепно! Только одно «но»: вас никто об этом не просил. И пока меня еще не настигло старческое слабоумие, я бы сама сумела все объяснить!

— Не имеет значения, идея отличная, — сказал Морозини. — Остается только решить, куда я смогу повести Адальбера. В ресторан — вряд ли: он становится невыносимым, если пища приготовлена не Теобальдом или Евлалией!

С утренней почтой пришло письмо от мэтра Лэр-Дюбрея. Он сообщал адрес Марии Моро, последней горничной императрицы Шарлотты. На другой день князь отправился в Валансьен. Погода стояла совсем весенняя, и он решил ехать туда на автомобиле: вождение доставляло ему удовольствие. Редкая радость для жителей Венеции…

Госпожа Моро жила в самом центре старого города в старинном красивом доме неподалеку от церкви Святого Николая. Это была еще довольно молодая женщина, но ее тонкое лицо под шапкой седых волос, сурово стянутых в пучок, хранило следы перенесенных страданий. Она приняла Морозини с учтивостью, свойственной тем, кто долгое время жил при королевском дворе. Он представился антикваром, который ищет для своего друга коллекцию вееров, некогда принадлежавшую покойной императрице Мексики.

— Она очень любила веера, и, позволю себе заметить, их у нее было огромное количество. Это нормально для молодой женщины, которая долго жила в Милане, Венеции, Триесте и в Мексике. Она высоко ценила эти предметы роскоши, умелое владение которыми превратилось в своеобразный способ общения. Но полагаю, князь, что вам будет трудно выполнить просьбу вашего друга. Ему не следует ограничиваться только теми веерами, которые остались во дворце императрицы после ее смерти. Я была у нее в услужении семь лет и видела как часто она дарила их своим слугам. Когда пришел конец ее мучениям, у императрицы Шарлотты осталось только шесть вееров…

— Куда же исчезли остальные?

— Я уже говорила вам, что она их часто раздаривала, как тот, который я вам сейчас покажу. Но его я не продам. Надеюсь, об этом мы договорились?

— Я искренне сожалею, но мне бы очень хотелось хотя бы взглянуть на него. — Альдо удалось скрыть разочарование за улыбкой. — А что стало с другими веерами?

— Вы хотите поговорить обо всей коллекции или о последних шести?

— Давайте начнем с коллекции и закончим, как полагается, последними.

— Когда болезнь императрицы только начала проявляться и она жила почти как затворница у австрийцев в одной из пристроек замка Мирамаре, некоторые веера были украдены. Другие сгорели при пожаре, разрушившим замок Тервуерен, куда ее поселила королева Мария Генриетта после того, как императрицу привезли в Бельгию. И она сама сломала многие веера во время приступов болезни, которая изолировала ее от остального мира.

— Эти приступы часто повторялись?

— К концу ее жизни их становилось все больше. Иногда они были очень тяжелыми. Императрица Шарлотта превращалась в разъяренное животное, она царапала и кусала тех, кто осмеливался к ней приблизиться. Но в периоды ремиссии она была очаровательной дамой, интересовавшейся искусством и цветами в своем саду. Она всегда была одета с иголочки и очень заботилась о своей внешности. Императрица умерла в возрасте восьмидесяти лет, но сохранила свежесть, которая вызывала наше восхищение. Она в молодости была очень Красиной, такой она и осталась в старости.

В голосе женщины прозвучала нежность, хотя ей, разумеется, приходилось присутствовать при упомянутых приступах. Тонкий шрам, пересекавший ее левую щеку, был тому доказательством, но Альдо не осмелился спросить о его происхождении. Он довольствовался замечанием:

— Как у всех красивых и несчастных принцесс, у нее теперь есть свои верные почитатели. Ее имя стало легендой. Я убедился в этом, когда недавно побывал в замке Бушу. Там, в доме привратника, я увидел один из вееров, его хранят, как святыню. Возможно, это один из шести последних вееров, о которых вы говорили, мадам?

— Нет. Этот веер Ее Величество подарили госпоже Лабан вскоре после того, как я поступила на службу… Прошу вас, подождите пару минут.

Не дожидаясь ответа, женщина встала — Альдо тоже поднялся, как того требовали правила приличия, — и быстро вышла. Когда госпожа Моро вернулась, в руке у нее был один из знаменитых кожаных футляров. Она положила его на стол и достала красивый веер с ручкой из слоновой кости с золотой гравировкой. Когда женщина его раскрыла, Морозини увидел полотно из белых кружев, слегка пожелтевших от времени.

— Это был один из любимых вееров Ее Величества. Красивый, не правда ли?

— В самом деле… И тем ценнее он для вас! А футляр похож на тот, что я видел у госпожи Лабан, — Альдо без колебаний взял его в руки.

— Футляры отличались только размерами, оформление у всех было одинаковым.

Открыв его, Морозини практически сразу же положил его обратно на стол. Этот футляр тоже не имел двойного дна.

— Могу ли я теперь узнать, что стало с остававшимися у императрицы веерами?

— Они были самыми красивыми. Их поделили между собой ее сестры и золовка. Принцесса Клементина Наполеон получила один веер, графиня де Лониай, в девичестве эрцгерцогиня Стефания — второй. Третий веер отправили дочери принцессы Луизы, умершей в 1924 году. Еще один веер получила Ее Величество королева Елизавета… И последний веер… Я даже не помню, кому его отдали. Полагаю, решение приняли уже после моего отъезда.

— Возможно, веер был передан одной из принцесс Орлеанских?

— Они только лишь кузины, и потом, которую из них предпочесть? Нет, я действительно ничего больше не знаю. Теперь вы сами видите, что вашему другу лучше отказаться от поисков коллекции императрицы Шарлотты и довольствоваться тем, что он уже имеет. Поверьте, мне искренне жаль!

За обязательной чашечкой кофе разговор продолжился, но говорили теперь уже о разных мелочах. Альдо вернулся в машину и отправился обратно в Париж. Впервые у него возникло очень неприятное чувство, будто он ловит пустоту. Где же искать этот злополучный футляр с двойным дном?