Кто же были эти лица? Во-первых, загадочный гость, однажды явившийся в дом Антонины Васильевны, а во-вторых, ее дед. Очевидно, письмо все-таки предназначалось ему, но не было передано, поскольку деду пришлось бежать, а гость был арестован. И раз деду предстояло письмо прочесть, значит, его все-таки можно прочесть! Осталось сделать это…

А если исходить от этих самых лиц? Если попытаться понять, кто они такие?

Насколько помнила бабушка, они называли друг друга странником и странноприимным. Странник, странник…

Почему именно такие сочетания именно таких букв выбрали эти два человека?!

Юноша засел за словари и вскоре выяснил, что именно так, странниками, называли друг друга представители раскольнической, старообрядческой секты бегунов.

А что? Такое вполне могло быть! Ведь, насколько помнила Антонина Васильевна, ее дед был родом с севера Нижегородской губернии – самые раскольничьи места! Однако ни в одной из книг о старообрядцах, в которых упоминались бегуны, даже у Мельникова-Печерского, даже у Зеньковского, не нашлось ни единого намека на какие-то особые шифры.

Опять тупик.

В этом тупике он «простоял» довольно долгое время, и вот как-то раз проснулся ни свет ни заря с догадкой: а что, если буквы заменяют собою цифры? Один из многочисленных вариантов книжного шифра как раз и заключался в том, что буквы определенного текста – ключа – нумеровались по порядку. Затем брался текст, нуждающийся в шифровке, и его буквы заменялись той цифрой, которая соответствовала этой букве в ключе. Если ключ кончался, а шифровка была еще не готова, все начиналось сначала.

Он снова и снова вглядывался в свой текст. А что, очень похоже… Если дело обстоит именно так, понятно, почему трехбуквенные сочетания столь беспорядочно чередуются с двухбуквенными. Письмо вообще начиналось с одинокой Н. Несколько раз попадались одинокие же У, В… Да неужто все так просто?!

Соскочив с постели, он схватил бумагу, карандаш, быстренько выстроил на листе слева столбец алфавита, справа – цифирки: а – 1, б – 2, и так до конца, до я – ЗЗ…

И споткнулся: староверы – люди религиозные. Ясно же, что переписываться они должны были только с помощью церковнославянского алфавита! Иначе как быть с ѿ, Ѳ и «зайчиком» Ѯ?

С некоторых пор в числе его записок был и старославянский алфавит. Так… Н – в нем 15-я, рд – 18-я и 5-я…

Дело пошло. Миновал всего какой-то час, а перед ним уже лежал листочек, кругом испещренный десятками, сотнями, тысячами… Если он прав, за этими цифрами должны скрываться буквы неведомого текста!

Некоторое время он зачарованно любовался своим творением, а потом со вздохом опустил горячую голову в холодные ладони.

Возможно, он угадал. Возможно, нет. Он этого не узнает никогда – если не найдет ключ. То есть страницу из книги.

Неведомую страницу из неизвестной книги…

* * *

– Ах… – тихо сказала Маришка, роняя дождевик, который загрохотал, как рассыпавшаяся вязанка дров. – Бо-же…

Она качнулась. Ирина подхватила Брунгильду, на ощупь сунула ее куда-то в сторону, прислоняя к стене. Маришка, заводя глаза, начала сползать на пол.

Но сейчас Ирине было не до нее: фонарик погас, словно тоже лишился чувств, а может, и вовсе помер. Ощупью нашарила на столе свечу, коробок спичек. Зажгла огонечек; потом, одолевая вязкую слабость в ногах, метнулась к Петру, упала на колени, приподняла его голову, пытаясь понять, где рана.

Русые волосы казались черными от крови, но тотчас Ирина поняла, что ранен он не в голову: это натекло из простреленной груди.

Прижала окровавленные пальцы к его шее, зашарила по ней, пытаясь найти пульс. Горло Петра было ледяным, застывшим.

В ужасе Ирина схватила Петра за плечи, тряхнула что было сил:

– Да ты что? С ума сошел?!

Послышалось или впрямь что-то слабо клокотнуло в его груди? На груди явно вздулся кровавый пузырь, приподняв рубашку.

Дышит он! Жив!

– Чем перевязать? – выкрикнула Ирина, но осевшая на пол Маришка не шелохнулась. Обморок, поразивший ее, был не менее глубок, чем беспамятство, в котором находился Петр.

Ирина вскочила, заметалась по убогой горенке, пытаясь найти хоть какую-то скатерть, полотенце, простынку, но натыкалась только на темный, обвиняющий взгляд с божницы. Казалось, эти глаза следят за ней, осуждающе наблюдают за бестолковой суетой.

– Дедушка, где вы, помогите! – крикнула, срывая голос, но ответа не было.

Заметив темный провал приоткрытой двери, Ирина метнулась туда, споткнувшись от страшной догадки, что в спаленке найдет мертвого деда – убитого тем же, кто ранил Петра. Но там было пусто, в темноте белела постель.

Простыня! Слава богу! Надо надеяться, она чистая… Хотя сейчас это неважно, главное – остановить кровь.

Ирина ринулась обратно, на бегу разрывая на полосы ветхое, измягчившееся от частых стирок полотно.

Кое-как приложила ком тряпья к кровавому пузырю, снова вздувшемуся под почерневшей рубашкой Петра. Замерла, пытаясь сосредоточиться. В голове мелькали обрывки знаний, с которыми теоретически знакомы почти все, но вот когда приходится применить их на практике… Перетянуть жгутом – что? Если он ранен в грудь, что именно надо перетягивать? Наложить повязку… Нет, сначала рану обработать – но чем, если нет ничего, кроме дождевой воды?! Наверняка у деда должны быть какие-то целебные травы, но ведь Ирина ничего в них не понимает!

В отчаянии прижала руки к лицу, но тут же вскинула голову, обмирая от страха.

Шаги на крыльце… Кто там? Если помощь, это одно, а вот если вернулся тот же, кто ранил Петра?..

Мгновение давящего, тошнотворного страха, пока распахивалась дверь… луч фонаря ослепил ее.

– Ира?! Ты?! Что это здесь…

Голос Павла.

Ирина от облегчения так и села на пол, чувствуя, что еще миг – и провалится в обморок, как Маришка. Прохладная ладонь шлепнула ее по щеке, по другой.

– Эй, очнись-ка!

Ирина приоткрыла глаза.

Павел склонился над Петром, ворочал его, как тряпичную куклу. Ирина отстраненно, словно бы издалека восхитилась его силой, проворством его рук, ловко и осторожно кромсающих мокрую от крови рубашку, оголяя грудь Петра. Где он взял нож? Ну, наверное, на столе, где еще? А вдруг этим же самым ножом… Хотя нет, видно маленькую темную дырочку с правой стороны. Пулевое отверстие! В Петра стреляли! Кажется, из пистолета… Но откуда мог взяться пистолет?

– Что здесь происходит?!

Новый голос. Сергей!

– Быстро дайте воды из самовара, – скомандовал Павел, не поднимая головы. – Ирина, ты сможешь… Хотя ладно, сиди, я сам.

Ирина перехватила мгновенный взгляд Сергея, брошенный в ее сторону, и тотчас тяжесть отлегла от сердца, прояснилось в голове. И стыдно стало.