– Вот и я думаю – что?

Хмыкнув, молодой человек спустился с кручи… правда, не до конца. Зацепился на бегу за какую-то корягу, споткнулся, едва не упав, замешкался в разросшихся смородиновых кустах. Справившись с кустами, оглянулся, помахать ребятам и шаму рукой – мол, все в порядке.

А никто на него не смотрел. Все трое сидели у костра, повернувшись спинами к плесу, посередине – Наг, а по бокам – брат с сестренкой…

Неожиданно Ратибор вздрогнул. Ему вдруг явственно показалось, что в этой идиллической картинке что-то явно не так. Ну, не так – и все тут. Только что же? Вроде бы все так – костер, ветер, дым… Так?

Так, да не так!

Как-то все было отдельно! Отдельно, почти без всякого дыма, горел костер, и черный, стелящийся по кустам, дым, тоже существовал отдельно – как от костра, так и от ветра. Да и вообще, казался каким-то слишком густым. Однако же…

– На-аг! – махнув рукой, закричал юноша.

Поздно!

Милые ребятишки набросились на расслабившегося шама с двух сторон. Лен с ходу хватил его камнем по голове, Оля же вцепилась в руку. И оба шустро потащили обмякшего одноглазого в кусты… Где скопившийся дым вздыбился вдруг черной хищной медузою размерами с избу. Медуза – или, скорей, студень – изогнулась, темные ложноножки алчно потянулись к жертве…

– Стоять!!!

Выхватив наган, Рат, не долго думая, выпустил все три пули. Две всадил в Лена, и одну – в его голубоглазенькую сестричку. Именно, что всадил – своим глазами видел, как пуля с чмоканьем вошла меж лопатками девушки… как раздробила череп парня…

Должна была раздробить, но…

Но ничего не случилось! Милые детки, похоже, вообще не обратили внимания на то, что в них кто-то стрелял, да мало того что стрелял – попал, убил, или, уж по крайней мере, смертельно ранил.

Как тащили бедолагу Нага, так и продолжали тащить, не обернулись даже. Ну и дела!

В три прыжка Ратибор уже был на круче и, выхватив меч – бывший меч предателя Сгона, – с ходу сшиб голову Лену. Светловолосая голова подростка, подпрыгивая, покатилась вниз, в реку, а безголовое тело все так же упрямо продолжало тащить шама к черному студню. На перерубленной шее не выступило ни кровинки, и сам студень уже был рядом, хищно вытягивая ложноножки, подобно ожившему Нечто – кошмару из давних детских снов.

«Черное Поле!» – внезапно осенило Рата. Черное Поле Смерти… так вот оно что… Сражаться с ним невозможно, можно только убежать – благо сделать это легко.

– Эх!

Сплюнув, молодой человек ловко увернулся от ложноножки, взмахом клинка отрубил впившуюся в запястье шама руку, и, схватив незадачливого приятеля за локоть, потащил за собой, к обрыву.

Туда они и слетели все втроем – Рат, шам и вцепившаяся в него Оленька. Скатились кубарем к плесу, к реке. В погоню за ними никто не ринулся – ни безголовый Лен, ни черное Поле, которому наверняка было бы здесь трудновато спуститься… Или потом трудновато подняться обратно? Как-то так…

Слава Атому, хоть Наг пришел в себя и, усевшись у самой воды, болезненно скривился, со стоном поглаживая затылок. Отойдет, ладно… пока есть, кем заняться и без него.

– Ну, девочка! – с силой схватив Оленьку за плечо, грозно вопросил Рат. – Советую рассказать все.

– У тебя лоб грязный, – сверкнув голубыми глазами, девчонка неожиданно засмеялась, весело, безмятежно и беззаботно, как смеются юные девушки или дети. – И вообще, ты смешной. И – красивый. Ты мне нравишься, очень…

– Ну, надо же – нравлюсь.

– Я хочу тебя поцеловать. Можно?

Не дожидаясь ответа, Оля протянула руку… нет, не руку – голую, словно у скелета, кость!

Рат отпрянул, с ужасом глядя, как красивая юная девушка прямо на глазах превращается в нежить, в прах! Сначала потускнели глаза, вместо них сверкнули мертвенной тьмой пустые глазницы, опали чудесные волосы, дымясь, истлела кожа… Не прошло минуты, как перед опешившим юношей лежал белый человеческий скелет. Какие там голубые глаза, какое милое личико? Вместо него издевательски скалился череп. На шее, на грудной клетке превратившейся в прах девушки золотом блеснула цепочка с небольшим круглым кулоном – амулет. Превозмогая брезгливость, Ратибор протянул руку – золото есть золото и негоже ему пропадать, вполне может пригодиться для выкупа Ясны. Что-то щелкнуло, и кулон неожиданно открылся, разломился надвое – внутри него оказался узенький, скрученный в трубочку свиток – записка.

Рат развернул. Не бумага, совсем непонятный материал, но буквы вполне понятные… Прочитав, юноша закусил губу – записка содержала просьбу… даже не просьбу, а крик.

«Я – Ольга Василь, мне было пятнадцать. Похороните меня, пожалуйста! Пожалуйста, похороните!»

Сунув цепочку в карман, Ратибор покосился на истлевший скелет, подошел к растущим невдалеке березкам, поплевал на руки и принялся копать тесаком землю. Под тонким слоем дерна оказался песок, но все же пришлось повозиться – сильно мешали корни. Зато место было красивое, на плесе, на берегу, под березками. Славное место.

– Ты что это делаешь? – с удивлением округлив единственное око, поинтересовался подошедший Наг.

– А, оклемался? – Ратибор с улыбкою обернулся. – Как себя чувствуешь?

– Твоими молитвами…

– Тогда помогай, не стой.

– Так что ты все-таки…

– Копаю могилу – не видишь?

Глазные щупальца шама вздыбились от безмерного удивления:

– Могилу?! Для кого?

– Для нее, – Рат кивнул на скелет. – Она попросила. Вон, в траве записка, читай. И давай, откидывай горстями землю.

Вскоре меж молодыми березками вздыбился свежий могильный холмик. Ратибор заботливо обложил его дерном, и, отыскав на плесе обломок доски, нацарапал на ней, как смог – «Ольга Василь». Воткнул, полюбовался, закопал рядом медальон и, сполоснув руки в реке, вытащил из заплечного мешка трофейную баклагу:

– Кажется, еще осталось. Помянем, Наг.

Сделав глоток, юноша передал баклажку напарнику. Тот выпил и, чуть помолчав, спросил:

– Ты всегда всем помогаешь, да?

– А ты полагаешь, этого не стоит делать совсем? – прищурясь, вопросом на вопрос ответил Рат.

– Нет, я – иной случай, – Наг тут же поправился. – У нас с тобой взаимовыгодное сотрудничество, симбиоз. А это… Это ведь не человек – морок. Я слыхал про таких, но никогда не видел, а потому и не смог распознать. И даже не почувствовал Поле, хотя должен был бы… Эх! Скорее, скорее в Москву, там я восстановлю все… Все мои способности, все…

– Ты сказал – Поле? – перебил почему-то расстроившегося приятеля Ратибор.

– Да, Поле, – уныло повисшие щупальца шама встрепенулись вновь. – Видишь ли, Поля Смерти могут генерировать мороки, нежить. Ими становятся любые существа, погибшие в этом Поле, без разницы – когда: может, год, а может, и двадцать – и больше – лет назад. Поле просто вдыхает жизненную энергию в трупы и использует их, как ловушку для таких дурачков, как мы.