– Кончай трепаться, пойдем уже! – сказала Дива и, бросив на асфальт окурок, растоптала его каблуком.

Навин начал прощаться, но я задержал его руку в своей.

– Пару слов насчет типа, который выслеживает зодиакальных Джорджей, – сказал я. – Его зовут Уилсон, он поселился в…

– …в отеле «Махеш», – закончил Навин за меня. – Я знаю. За всей этой возней забыл тебе сказать. Я проследил за ним прошлым вечером. А тебе откуда известно?

– Он приходил в участок за информацией.

– И он ее получил?

– Сержант Дилип – знаешь его?

– Да, Дилип-Молния. Мы с ним пересекались.

– Дилип сказал, что мистер Уилсон не дал ему на лапу и был вышвырнут вон.

– Ты ему веришь?

– Далеко не всегда.

– Мне проведать этого Уилсона?

– Нет, без меня к нему не суйся. Наведи справки, разузнай о нем побольше и потом свяжись со мной, о’кей?

– Тхик, – улыбнулся Навин. – Я этим займусь и…

– Какого черта! – гневно прервала его Дива. – Я за всю свою чертову жизнь никогда еще не стояла так долго на одном и том же чертовом месте! Охренеть можно! Так мы идем или нет?

Кивнув нам на прощание, Навин вернулся к обязанностям телохранителя, в сопровождении которого бедная маленькая богатая девочка[41]направилась к воротам полицейского участка.

– Я Фарзад! – крикнул ей вслед Фарзад. – Меня зовут Фарзад!

Проводив ее взглядом, юный парс обернулся ко мне с широченной улыбкой:

– Чтоб мне провалиться на этом самом месте, йаар! Какая красавица! И такая милая, непосредственная! Я слыхал, что супермегабогачки заносчивы и чванливы, а она такая простая, такая настоящая, такая…

– Да заткнись ты, наконец!

Он возмущенно встрепенулся, но тут же скис, увидев выражение моего лица.

– Виноват, – пробормотал он сконфуженно. – Но… вы заметили цвет ее глаз? Боже ты мой! Прямо кусочки сияющего… не знаю чего, которое обмакнули в… не знаю что… полное… полное такой прелести… такой медовой сладости…

– Умоляю, Фарзад! Я еще не завтракал.

– Прошу прощения, Лин. Да, вот оно! Завтрак! Почему бы вам не позавтракать у нас дома? Поедем туда прямо сейчас, а? Вы же обещали навестить нас на этой неделе!

– Ответ отрицательный, Фарзад.

– Ну пожалуйста! Мне надо повидать родителей, принять ванну и сменить одежду перед тем, как ехать на работу. Составьте мне компанию. Сейчас как раз время завтрака, и многие из наших должны быть дома. Они будут счастливы с вами познакомиться. Особенно после того, как вы спасли мою жизнь и все такое.

– Я не спасал твою…

– Прошу вас, баба! Поверьте, они ждут не дождутся встречи с вами, это для них очень важно. А вы увидите у нас много интересного, обещаю.

– Послушай, я…

– Пожалуйста! Пожалуйста, Лин!

В этот момент у края тротуара затормозили четверо мотоциклистов. Я узнал молодых бойцов из Компании Санджая. Возглавлял их Рави, один из помощников Абдуллы.

– Привет, Лин, – сказал он, поблескивая зеркальными очками. – Мы узнали, что несколько «скорпионов» завтракают в одном из наших кафе в Форте. Сейчас угостим их по полной! Присоединишься?

Я взглянул на Фарзада:

– Не могу, я уже обещал позавтракать в гостях.

– Неужели? – удивился Фарзад.

– Ладно, Лин, – сказал Рави, отпуская сцепление. – Я привезу тебе сувенир.

– Не стоит, – сказал я, но он был уже далеко.

Форт находился всего в получасе ходьбы от места, где мы находились, как и от дома Санджая. Если «скорпионы» действительно нарывались на драку в этом районе, то война, которой так хотел избежать Санджай, была уже у него на пороге.

– Как думаете, могут они взять меня с собой на одну из таких разборок? – спросил Фарзад, наблюдая за удаляющимися мотоциклистами. – Вот будет круто: выбить дух из кого-нибудь вместе с этими парнями!

Я посмотрел на юного фальсификатора, которому едва не вышибли мозги прошлой ночью, а он уже намеревался «выбивать дух» сам не зная из кого. Это его стремление основывалось не на жестокости или бездушии, а только на юношеской браваде и красивых фантазиях о «братстве, скрепленном кровью». Уже было ясно, что гангстер из него никакой: парнишка чуть не сломался, проведя всего пару-другую часов в камере. Фарзад был просто хорошим мальчиком, попавшим в плохую компанию.

– Если когда-нибудь увяжешься за ними и я об этом узнаю, лично выбью из тебя если не дух, то дурь наверняка, – сказал я.

Он ненадолго задумался.

– Но сегодня вы с нами позавтракаете, да?

– Будь уверен, – сказал я и повел его к своему мотоциклу.

Бомбей – это город слов. В нем говорят все, повсюду и постоянно. Водители на ходу спрашивают друг у друга дорогу; случайные прохожие легко вступают в дискуссии; копы точат лясы с киллерами; левые увлеченно препираются с правыми. Если вы хотите, чтобы ваше письмо или посылка дошла по назначению, желательно дополнить стандартный адрес пояснением типа: «дом напротив Хира-Панны» или «по соседству с Коппер-Чимни». При этом любое слово, произнесенное в Бомбее, – даже мимолетные «пожалуйста» или «прошу вас» – может обернуться самыми неожиданными последствиями.

Во время недолгой поездки до Колабской бухты сидевший за моей спиной Фарзад неустанно молол языком. Отмечая свои любимые места, мимо которых мы проезжали, он трижды начинал рассказывать истории, с ними связанные, но ни одну из них не довел до конца.

Так мы добрались до дома семейства Дарувалла: внушительного строения в три полных этажа, не считая мансарды под остроконечной крышей с тремя фронтонами. Справа и слева к нему вплотную примыкали однотипные здания, и вместе эта троица образовывала мини-квартал, со всех сторон окруженный улицами. Мы направились к фасаду среднего дома, который был выполнен в стиле, особо любимом жителями южного Бомбея: архитектурные изыски, унаследованные от колониальных времен, были воплощены в граните и песчанике индийскими мастерами с учетом национальной специфики.

Окна были украшены витражами, декоративными каменными арками и ажурными коваными решетками с узором в виде виноградных лоз. Цветущая живая изгородь отделяла дом от залитой утренним солнцем улицы и создавала ощущение уютной обособленности.

Массивная деревянная дверь между двумя раджастханскими колоннами была покрыта сложной геометрической резьбой. Фарзад не стал звонить и воспользовался своим ключом. Дверь отворилась без малейшего скрипа, и мы вступили в высокий холл с мраморными стенами, по которым вились лианы с цветами, вырастая из ваз в полукруглых нишах. Воздух был насыщен запахом сандалового дерева. По ту сторону холла, напротив входной двери, висели длинные, от потолка до пола, портьеры из красного бархата.