волшебнице Алине. Что толку от принятых конвенций, если они не ратифицируются. Так недалеко и до военных действий, тем более ты начал первым.

— Какой волшебнице? Она вписала себя в мой телефон, я и не видел когда. Тебе не надоело ковыряться и во мне, и в себе? — Глаза напротив, уставшие и тоскливые, излучали мольбу. — Я люблю тебя! Очень-очень!

— И поэтому поплёлся за нелюбимой госпожой Сергеевой. Ну да, ваш пресловутый кодекс чести боксёра не позволяет бросить человека в кофейной гуще. Да?

— Нужно всегда оставаться человеком и помогать слабым. В данном конкретном случае, слабее оказалась именно она. И всё, Лиза! Только это. Не забивай себе голову, родная моя.

— Какое удобное решение всех проблем! А главное то, что любимая жена стоит в одной очереди со всеми другими, слабыми и вызывающими жалость, или даже просто наглыми и хитрыми. А ещё очень удобно иметь сильную женщину рядом! Ты понимаешь, что я не чувствую твоего крепкого плеча? Что я не понимаю, что не так? Почему я стала тебе не очень нужна? Почему ты нашёл мне замену? По-че-му? Ты должен был честно рассказать об этом, Миша! Ведь надо как-то существовать дальше. А если я чего-то недопонимаю, у меня ломается жизненный стержень. Тебе ли не знать!?

И опять растерянность в глазах, запрятанная на самом дне его души, разбудила во мне подлую змеюку сомнения. Ну, не могу я так! Нет веры! Зато появилась странное, какое-то дежурное сострадание, к большому, сильному человеку, замучившему самого себя, и от этого ставшего неубедительным, что ли. А то, что он изводился, по тому же поводу, что и я, совершенно точно подсказывала моя душа.

— Миша, я настолько устала, что даже не буду тебя останавливать. Зачем нам терзаться, теряться в догадках и очевидностях? Я тебя отпускаю. И знаешь, остатки кофе в умелых руках действуют как скраб, очень хорошо и экологично очищая лицо и тело. Так что моими усилиями ты получишь ещё и пречистую деву Алину.

Исаев окаменел, руки, державшие мои, сначала горячие и нежные, стали холодными и крепкими, больно сжав запястья.

— Ты выгоняешь меня?

— Как я могу, это же и твой дом тоже. И наших детей.

— Тогда что, предлагаешь пожить шведской семьёй? Привести Сергееву сюда, и отжать спальню, например?

— А ты сможешь?

— А ты?

Мы, как два инопланетянина из разных Галактик, встретившихся на планете Земля и уже впитавших в себя её красоту и величие, неожиданно открыли великую истину: этой планетой правит любовь. И когда люди забывают об этом, происходят катаклизмы, недостойные человечества: войны, межнациональные конфликты, криминальные разборки и т. д. Но у нас же любовь! Что мы делаем?

Я не знаю, какой шарик за ролик, шурупчик или гаечка перевернулись в моём организме-механизме? Какой великий комбинатор был на дежурстве в небесной канцелярии? Или на горе Олимп? Или просто в приёмной между раем и адом? Но нас приняли в райские кущи. Причём мы потянулись друг к другу одновременно, слившись в одно целое. «Дорогой мой человек, мне без тебя не жить…» — говорили наши души.

— Лиза, дурочка моя любимая, выкинь всё из своей умной головушки, освободи место для жизни, счастливой и радостной. Я уже понял…

— Чего ты понял? Ничего ты не понял. Я не потерплю около тебя в радиусе ста километров никаких слабых женщин! И вообще, ты хочешь рядом иметь беззащитную, беспомощную спутницу жизни? Ты её получишь. И не трогай меня левой рукой, на ней висела твоя волшебница! Хотя, чего теперь уже…

Мои несущие чушь губенции попали в плен. Такой сладостный, такой желанный, такой неземной…

— В общем, так, дорогой! — Я еле отлепилась от липкой вкуснятины. — Если я ещё хоть раз увижу мадам, перебирающую мужьями, около тебя, тебе придётся поменять фамилию на Сергеев. Потому что девчонок я тебе не отдам, и сама не буду менять фамилию. В конце концов, я выходила замуж за самого классного мужика на свете, чемпиона и надёжного друга, Михаила Исаева, и буду век ему верна. Надеюсь, что я для него тоже два в одном: и жена и друг, как он и хотел.

— Боюсь, я не смогу исполнить первое требование, три девочки валяются в непосредственной близости. В соседней комнате. А остальные тоже недалече. Вот хоть твоя мама.

— Будьте любезны, список контактов на стол. На подпись. А что касается мамы, то она со мной не разговаривает. Первый раз в жизни. Я так понимаю, что вы вместе дружите против меня. Вот объясни, как я должна была отреагировать на тесные посиделки с бывшей женой твоего друга на осенней, романтичной такой, веранде? Плечо к плечу, прям ангелочки, противно вспоминать!

— Вот и не вспоминай. Ты — моя единственная любимая женщина! Это ты должна усвоить на всю оставшуюся жизнь. И с этим подходить ко всему, что с нами происходит. — Он в этот момент стал похож на подростка, первый раз признающегося в любви, столько обожания и, одновременно, робости было у него в глазах.

Да, Исаев, на подмостках безжалостных поединков тебе было легче, чем в обыденной жизни. Кодекс боксёрской чести буксует порой, даёт сбой. То ли дело, дал в морду и был таков. Нет, нельзя допустить, чтобы в моём любимом Мишке что-то сломалось, что-то не давало ему покоя, что-то мешало нормально жить. Ведь он такой хороший, верный, и чересчур добрый, что и подводит человека-исполина. А неумение врать, но мне уж точно, и всепогодное чувство ответственности за людей, попавших в его поле зрения, в тандеме дают неоднозначную реакцию. Особенно, это касается женщин. Исаев никогда не пройдёт мимо терпящих бедствие баб. И кто действительно нуждается в помощи, а кто — змеи подколодные, разбираться не станет. Ну, вот такой он, и другим не будет! Ну что мне делать!? Единственное, что приходит в голову, это держать планку выше всех и дома и в миру. Как это сделать? Терпеть не могу притворяться и привлекать к себе внимание. Не буду, какая есть, такая и есть, вылезать из трусов не стану. Будь что будет…

— Я люблю тебя. — Это уже аксиома моей жизни. — И хватит о грустном. Какие планы?

— Я завтра первым рейсом отправлюсь на подписание договоров, а вечером вместе с Виктором назад. И всё, ваш навеки. Я готовлю очень симпатичный сюрприз. Прямо новогоднее чудо, вам понравится, девчонки мои.

А утром я проснулась и сразу утонула в улыбающихся глазах счастливого мужчины.

— Миша, ты чего? Я со сна смешная такая? Не смотри на меня, я сейчас. — И