— Давайте черные, — небрежно оборвал девушку покупатель.

— Может быть, замшевые лучше? У нас как раз осталась одна пара. Замша смотрится гораздо богаче, и вот на тех перчатках почти такая же оторочка, как у вас на ботинках.

— Спасибо, мне лучше кожаные…

— Как скажете. Хотя, мне кажется, замша вам бы больше подошла. Если вы все же хотите кожу, я предлагаю начать с модели из коллекции нового сезона.

Девушка подошла к витрине и стала поочередно брать пары перчаток, отгибать манжету, рассматривая на этикетке размер.

— Так… Ну что, давайте попробуем сначала эти. Немецкие перчатки. Очень качественные. Будете долго носить. А какой у вас размер? Здесь есть восьмой, десятый, двенадцатый…

— Двенадцатый, — ответил Елизаров, не задумываясь.

— Ну, что вы говорите! Двенадцатый — это уже огромная лопатообразная ладонь, а у вас тонкая рука. Надо примерить вот эти.

Продавщица вынула из витрины черные с оторочкой перчатки и протянула одну из них клиенту.

— Заверните, пожалуйста, — сказал Елизаров, не глядя на товар.

Девушка с недоумением посмотрела на покупателя, но Владислав уже высматривал что-то в коридоре. Продавщица пожала плечами, достала из шкафчика под витриной фирменную коробку и стала упаковывать товар.

— Хорошо, — поспешно согласилась она. И стараясь вновь привлечь внимание клиента к происходящему в магазине, окликнула его: — Извините, я вот вам упаковала перчатки. Пройдемте к кассовому аппарату.

Когда Елизаров достал деньги, чтобы расплатиться, продавщица вновь переспросила:

— Извините, а может быть, вам все-таки лучше замшевые перчатки? Они вам очень подойдут. А еще есть комбинированные. Кожа с замшевой оторочкой и…

— Нет. Пробивайте чек, — сухо сказал Елизаров и стал отсчитывать купюры.

Забрав сдачу и упакованные в подарочный картонный пакет перчатки, он уже развернулся, чтобы уйти из отдела, как вдруг его взгляд упал на прозрачную стеклянную витрину недалеко от стойки кассового аппарата. Под кристально чистым стеклом красовались солнцезащитные очки, аккуратно разложенные в несколько рядов.

— А это продается? — спросил он.

Продавщица с готовностью снова подошла к странному покупателю.

— Хотите примерить? — спросила она, натянув на лицо дежурную улыбку.

— Нет. Дайте мне те, что побольше.

— Хорошо, — тут же согласилась девушка и вынула из второго ряда одну из моделей в форме широкой монолитной полоски с небольшими загибами на концах дужек.

— Такие пойдут? — спросила она.

— Да, — не глядя, ответил Елизаров.

Он расплатился.

— Простите, а где у вас тут туалет?

— Пройдите по нашему ряду направо, — девушка вышла из отдела и показала направление. — Как дойдете до лестницы вниз, сверните за угол. Там есть туалет. А можно и в другую сторону, там тоже, этажом ниже…

Владислав не дослушал окончания объяснения и двинулся в указанном продавщицей направлении.

Подходя к уборной, он остановился и, сделав вид, что поправляет шнурки, внимательно огляделся вокруг. В магазине было совсем немного покупателей, поэтому вся галерея просматривалась как на ладони. Елизаров вошел в туалет.

Через пятнадцать минут из уборной вышел мужчина в темных с зеркальной поверхностью очках, с аккуратно остриженной французской бородкой и такими же аккуратными усиками. Он слегка дотронулся до усов и бороды, а затем пошел по направлению к выходу.

Елизаров готовился. Он знал, что после визита в их дом следователя прокуратуры за ним, возможно, будет установлена слежка. Усы и бородка были куплены им в ателье театральных костюмов, где в свое время работал старый приятель его отца. Клея для бородки и усов в ателье не оказалось. Его пришлось купить в ближайшей аптеке. «БФ» накрепко закрепил усы с бородкой на гладко выбритой коже.

Владислав сел в такси, сунул водителю лист с указанием домашнего адреса Павла Боброва, и через час с небольшим он уже входил во двор элитного жилого комплекса в одном из живописных районов Подмосковья.

Двор охранялся тремя вооруженными охранниками. Один из охранников всегда находился во дворе, прогуливаясь по его периметру с огромной овчаркой.

Два дня накануне своего последнего визита Владислав провел в сквере, откуда открывался хороший обзор на дом Боброва. Ему удалось установить точное время, когда каждый из членов семьи появлялся и покидал стены дома. Отец Павла, Иван Евгеньевич Бобров, полковник налоговой инспекции, уезжал из дома первым. Ровно в восемь утра за ним приезжала служебная машина и десять-пятнадцать минут ожидала Ивана Евгеньевича во дворе. Водитель учтиво открывал перед шефом дверь и тут же занимал свое место. Мать Павла около десяти часов утра появлялась на крыльце. Она спускалась в подземный гараж и выезжала оттуда за рулем кремового джипа «Тойота». Стройная, ухоженная, на высоких каблуках, она неспешно пересекала двор. Приветствуя охранников, Валентина Михайловна дружелюбно перекидывалась с ними несколькими репликами. Один из ребят в форме помогал ей открыть дверь гаража и дожидался, пока женщина за рулем выедет из двора. Только после этого парень закрывал подземную стоянку и вновь занимал свой привычный пост.

В районе четырех часов дня Валентина Михайловна возвращалась домой и ставила машину в гараж. На это время, по-видимому, у Бобровых планировался традиционный обед, так как ровно в четыре пятнадцать на сорок минут домой заезжал и Иван Евгеньевич.

И только расписание одного из членов семьи не поддавалось никакой регламентации. Самого Павла. В первый день он вышел из дома в районе одиннадцати утра, а вернулся около половины пятого вечера. Двадцать минут пробыл дома, а затем снова сел за руль своей перламутровой «БМВ» седьмой серии и быстро скрылся. Елизаров так и не дождался, когда молодой человек вернется домой.

В двадцать ноль-ноль Елизаров покинул свой наблюдательный пункт до утра следующего дня.

На следующий день Владислав приехал в сквер немного позже запланированного времени. В восемь тридцать утра отец с сыном вместе вышли из дома. Иван Евгеньевич что-то гневно настоятельно втолковывал сыну, периодически взмахивая рукой с вытянутым вверх указательным пальцем.

— Сукин сын!.. — доносились до Елизарова обрывки слов полковника. — Достал своими… Прикрывать тебя… Дел по горло… Взял бы на себя… Бампер заменишь… Кретин…

Владислав не мог слышать подробно разговора Боброва-старшего с сыном из-за сильного ветра. Отец открыл на ходу «дипломат», достал оттуда, как показалось Елизарову, внушительную пачку денег, обернутых в бумагу, и швырнул сверток Павлу, который шел впереди. Тот на лету принял пачку, ускорил шаг и, не прощаясь с родителем, отворил дверцу машины, которую, к слову сказать, всегда оставлял прямо перед входом. Тяжело рухнул на водительское сиденье. «БМВ» резко, со свистом сорвалась с места. Отец, садясь в служебное авто, проводил сына гневным взглядом.