как постоянный орган «Дружины» возникла так называемая «Добровольная охрана». Воронцов-Дашков так писал о ней:

«Добровольная охрана имела специальную цель — наружную охрану священной особы Государя Императора и членов Августейшего семейства путем привлечения к этому делу, в качестве добровольцев, масс местных обывателей. Для содействия наружной охране общество выставляло уличную (панельную) стражу из своих членов, добровольцев и оплачиваемых стражников. При проезде Его Величества по району постоянной деятельности охраны все дома и строения, расположенные по пути Высочайшего следования, были специально оберегаемы.

Добровольная охрана постоянно действовала в городах: С.-Петербурге и Москве, в местах пригородной резиденции их императорских величеств и по линиям железных дорог Николаевской, С.-Петербург-Варшавской, Балтийской и Царскосельской. Кроме того, летучий отряд из оплачиваемых стражников Добровольной охраны постоянно находился в Царском Селе. В провинции охраной учреждено было несколько местных комитетов (в Нижнем Новгороде, Харькове, Киеве, Земле Войска Донского и др.). Всем этим учреждениям выданы были инструкции, обусловливающие круг их деятельности. В охране постоянных добровольцев состояло 14 672 человека» [24].

К лету 1881 года во главе ряда министерств империи, деятельность которых так или иначе пересекалась с интересами «Священной дружины», встали сподвижники Александра III, полностью разделявшие стремление молодого царя сохранять незыблемость основ самодержавия, отказавшись от любых либеральных реформ. Вместо графа Лорис-Меликова, подавшего в отставку 30 апреля, новым главой МВД стал 49-летний кадровый дипломат, граф Николай Павлович Игнатьев, слывший одним из «первых старших членов» «Священной дружины». А ее руководитель, граф И. И. Воронцов-Дашков 17 августа 1881 года сделался министром императорского двора, т. е. главным должностным лицом, отвечавшим за безопасность царской семьи.

Эти назначения еще больше способствовали росту рядов и авторитета «Дружины». Вот как писал об этом полтора года спустя в отчете царю Воронцов-Дашков: «В октябре 1881 года закончился организационный период жизни общества, принявшего следующее устройство:

1. Во главе общества остался Совет первых старших его членов (С.П.С.).

2. Всею деятельностью управлял центральный комитет (Ц.К.), членов которого назначал С.П.С. Комитету подчинялись все учреждения общества.

3. Исполнительная деятельность лежала на двух коллегиальных учреждениях: организационном комитете (О.К.), ведавшем общественной деятельностью и личным составом, и исполнительном комитете (И.К.), направлявшем службу подчиненных обществу разведывательных органов. В состав комитетов входили попечители, руководившие отдельными организациями. В них также принимали постоянное участие как члены: в центральном комитете — товарищ министра внутренних дел, в исполнительном комитете — С.-Петербургский обер-полицмейстер.

В начале декабря 1881 г. состоялось распоряжение о приостановлении дальнейшего развития личного состава общества: предполагалось произвести органическую реформу, придав ему полуофициальный характер. Реформа произведена не была, и учреждение осталось, до своего закрытия, без увеличения личного состава. Всех членов в обществе было 729»[24].

Кроме уже упомянутых персон, в «Священную дружину» входили такие видные сановники Российской империи, как московский генерал-губернатор в 1865–1891 годах, князь Владимир Андреевич Долгоруков, командир штаба войск Петербургского военного округа, граф Павел Андреевич Шувалов — брат бывшего шефа жандармов Петра Шувалова, замминистра внутренних дел и командир корпуса жандармов, генерал-лейтенант Петр Васильевич Ор-жевский, генерал-майор князь А. П. Щербатов и многие другие очень важные персоны.

Как и в прежней Тайной антисоциалистической лиге, члены «Священной дружины» именовались по номерам, причем «первые старшие члены», для большей секретности, получали по два разных номера. Тот же Воронцов-Дашков значился в списках «Дружины» под № 6 и 106. В отличие от Лиги, Дружина не прибегала к каким-либо особым ритуалам, маскарадам ее членов на собраниях и т. п. Обычным местом встреч «дружинников» были уже упомянутый особняк «Бобби» Шувалова на набережной Фонтанки, а также столичный яхт-клуб, одним из учредителей которого был Шувалов.

К осени 1881 года, когда «Дружина» окрепла финансово и оганизационно, ее руководство занялось созданием, в довесок к явной «Добровольной охране», негласной «Внутренней охраны или сыскной агентурной деятельности». Вот что писал о ней Воронцов-Дашков: «Опыт первых же месяцев указал, что деятельность наружной охраны крайне затрудняется без сведений из той среды, из которой можно ожидать преступных предприятий…

Поэтому общество, желая добросовестно исполнить принятую на себя священную обязанность, не останавливалось перед образованием, из оплачиваемых лиц, нескольких секретно-агентурных организаций. Каждая из них была под руководством одного из членов общества, которому присваивалось название попечителя. Всех попечительств было 4 (местности Петербургская и Московская, заграничная и железнодорожная).

Все агентурные организации были тесно друг с другом объединены в исполнительном комитете, где, в свою очередь, устанавливалась связь с государственной полицией. В центральном комитете присутствовал с осени 1882 года при докладах товарищ министра внутренних дел.

Деятельность внутренней охраны была направлена к проникновению в самую глубь социальнореволюционной партии для выяснения личного состава ее деятелей и их преступной работы. Общий порядок, общий тип деятельности был установлен следующий:

Старались разными путями добыть людей, которые или вращались в революционной среде, или через имеющиеся знакомства могли туда проникнуть. Эти люди (секретные агенты) сообщали в агентуры все, что делалось в этих кружках. Сведения эти проверялись и дополнялись с помощью секретных справок и наблюдений, которые производили наружные агенты (филеры). Агентурная организация строго отделяла секретных агентов от наружных, проверяя действия одних с помощью других. Не входя в подробности, можно сказать, что общество старалось обеспечить успех дела тайной его обстановки и хорошим выбором секретных агентов. Искусство руководителя заключалось в умении избрать хорошего внутреннего сообщи-теля и в направлении его деятельности, чтобы он не обнаружился, а приобретал все большее доверие в революционной среде. Драгоценным секретным агентом считался тот, который, оставаясь преданным обществу и его целям, добивался положения выдающегося деятеля революционной партии. Это положение давало ему возможность знать многое, что делается в революционных сферах.

За некоторое время секретно-агентурные сведения не только познакомили членов общества с частью личного состава революционной партии, но и выяснили характер самого революционного движения с его опасными и слабыми сторонами…»[24].

Архивные документы Департамента полиции МВД Российской империи свидетельствуют, что «Священная дружина», в отличие от склонной к фантазиям «Антисоциалистической лиги», действительно имела успехи в слежке за русской революционной эмиграцией. Более того, именно «Дружина», не стесненная формальными рамками закона, фактически создала ту заграничную агентуру, которая после роспуска «Дружины» в 1883 году стала важной частью государственной тайной полиции России.

Кроме уже упомянутого русского парижанина П. В. Корвин-Круковского, привлеченного к работе на «Дружину» весною 1881 года, в деятельность парижского филиала «Дружины» тогда же включился французский полицейский чиновник Клеман Фабр де Лагранж. Этот ветеран политического сыска и провокаций привлек к платному сотрудничеству с «Дружиной» четырех инспекторов префектуры (полицейского управления) Парижа, ведавших наружным наблюдением — Барлэ, Риана, Росси и Бинта. Последний из них, Анри (Генрих) Бинта сотрудничал с заграничной агентурой «Дружины», а затем и с Министерством внутренних