– Тиш-ш-ш-ше, дракон, – прошипел обратившийся мантикор, отступая. – Она с-с-с Ари пош-ш-шла к Запретным пещ-щ-щ-щерам!

– Зачем?

– Они хотят ос-с-свободить мой народ. Ес-с-сли у них получитс-с-с-ся, мы с-с-станем с-с-с-свободны!

– Какое дело моей жене до вашей свободы? – ярился повелитель.

– Она добра!

Раэм застонал в отчаянии. Да что же это такое! Ну почему его жена добра ко всем, кроме него? Почему готова рисковать собой? Неужели не знает, что без нее его жизнь закончена! Ну за что она так жестока с ним? Невыносимая! Свирепая! Любимая!

Дракон рванулся наружу, и Раэм, оборачиваясь, смел со своего пути пытавшегося что-то возразить мантикора. Поднявшись в воздух, он уловил след запаха Карибы и ее явно желающего безвременно сдохнуть спутника. Мощная грудь завибрировала в глухом рыке-обещании смерти глупому самцу.

Уже на подлете к пещерам он почуял страх в запахе своей пары. Кровь дракона вскипела, и огромные крылья понесли его еще быстрее. Ярость дракона стала безмерной, когда он увидел хрупкую фигурку Карибы, прижатую спина к спине с большим рыжим мантикором, в кольце из явно враждебных его сородичей. Он обрушился на них, как гнев Светлых богов, круша и давя всех, до кого смог дотянуться. В мгновение ока все было окончено. Те, кто не умер на месте, сбежали. Клокоча от гнева, он обратил свой горящий взор на одиноко стоящую Карибу. Она смотрела прямо на него. Дракон бесился, не желая уступать место человеку – он еще не утолил свою жажду крови, вызванную страхом за свою пару, но Раэм принудил своего зверя к подчинению. И вскоре перед Карибой стоял не менее разъяренный обнаженный мужчина, только его злость была обращена на нее.

– Кар-р-р-риба! – прорычал супруг, надвигаясь на нее. – Ты меня бросила!

– Это не так, Раэм! – подняла жена руку, пытаясь коснуться его лица.

Но Раэм резко дернул головой, не желая давать ей такое преимущество над собой.

– Едва я уснул, ты убежала с этим мерзким мантикором! Что, решила – я настолько слаб, что можно сбросить меня со счетов? Думаешь найти удовольствие в его объятиях? – Гнев не унимался, больно опаляя внутренности ревнивца.

– Что за чушь? Думаешь, я ушла искать любовных утех? – возмутилась Кариба.

– Ты. Меня. Бросила!!! – заорал, выходя из себя, он.

– Да не бросала я тебя! Я ушла по делу. Я собиралась скоро вернуться! И мне не нужен другой мужчина! – в такой же ярости закричала ему своевольная упрямица.

– Докажи!

Кариба шагнула к взбешенному обнаженному мужчине и, поднявшись на цыпочки, сама впилась в его губы. Лишь секунду Раэм был недвижим, затем с мучительным стоном он подался к возлюбленной, обвивая ее руками, перехватывая инициативу в поцелуе. Их языки сталкивались, жадно борясь за власть, рты поглощали дыхание и стоны друг друга, впиваясь, ударяясь зубами об зубы, прикусывая, зализывая, терзая.

Руки Раэма жестко, до хруста прижимали Карибу к его телу, изнывающему и содрогающемуся под таким новым ощущением ее совершенно бесстыдных прикосновений. Губы Карибы, вырвавшись из захвата его рта, скользнули по его подбородку, на его дергающееся горло. Она царапала зубами и тут же утешала горячим языком. Руки его жены шарили по его груди и торсу, сжимая, лаская. Спускаясь все ниже. Раэм не мог удержать в себе рвущий его на части восторг от этих прикосновений, его хриплые стоны вырывались из горла помимо его воли. Он схватился за ее платье, желая избавиться от преграды, что сейчас для него была словно каменная стена, отделяющая ее кожу от его – горящей пламенем, но Кариба оттолкнула его руки, вызывая рык.

– У меня одно платье, – прошептала она. – Или ты хочешь, чтобы я ходила голой?

Сама через голову сняла платье, отбросила в сторону и опять прижалась к нему всем своим существом. У Раэма едва не остановилось дыхание, когда он ощутил, как острые соски коснулись его груди, а его уже болезненно пульсирующая плоть уперлась в мягкий живот Карибы. Раэм обхватил ее хрупкое тело, желая вжать в себя, срастить со своей кожей, но упрямая жена опять оттолкнула его жаждущие руки, вызвав у него разочарованный стон. Кариба сама заскользила пальцами и губами по его груди, прикусывая его соски, заставляя дрожать и яростно сжимать желающие коснуться ее ладони. Рука мучительницы спустилась к его окаменевшему от желания естеству и сжала его. Раэм дернулся, ощутив, как лава потекла по его позвоночнику вниз, грозясь сбросить его за край от одного ее такого прикосновения.

– Ка-а-ар-р-ри-иба-а! – умоляюще простонал он, хватая жену за запястье. – Я же и так уже на грани! Что же ты творишь со мной, любимая моя?

Но жестокая жена не ведала пощады: соскользнув по его телу, она опустилась на колени, и Раэм ощутил, как сомкнулись обжигающие губы на изнывающей мужской плоти. Из груди вырвался умоляющий стон, и он рванул Карибу вверх.

– Нет! Ты просто убиваешь меня! Настанет момент, и я буду умолять тебя об этой ласке, но не сейчас! Ты ведь дашь мне это позже? – Раэм опустился на землю, прижимая к себе жену. – Сейчас я хочу быть в тебе так глубоко, как только ты можешь меня впустить. Я так изголодался по тебе, любимая. Если бы ты хоть на секунду ощутила, как велика моя потребность в тебе, ты бы никогда не покинула меня.

Он сел на землю и усадил вожделенную добычу на себя, давая в полной мере почувствовать свою нужду и готовность. Кариба смотрела на него горящим от страсти взглядом. Впервые. Глаза в глаза, как если бы чего-то ждала от него, испытывала. Но Раэм только тяжело сглатывал и терпел, впервые отдавая все в ее власть. Словно поняв, что он не передумает, супруга мягко толкнула его в грудь, заставляя откинуться на спину. На мгновение прежний Раэм взбунтовался, желая доминировать, но всегда верный в этом союзник дракон не поддержал, блаженно готовый покориться любой прихоти любимой. И повелитель Дараисса замер, дрожа и предвкушая момент своего подчинения. Кариба, наклонившись к его губам, начала нежно целовать его рот, лицо, открытое в покорности горло. Возбуждение Раэма опять стало стремительно взбираться на сумасшедшую высоту, как опьяневший от полета дракон, взмывающий все выше и выше, туда, где уже нет воздуха для дыхания, и все же стремящийся дальше, ввысь, чтобы, лишившись чувств, сорваться вниз.

– О, Кариба! Не могу больше! – хрипел мужчина, по телу которого прокатывались судороги. – Или убей меня, или дай мне рай!

И рай пришел к нему, когда Кариба медленно опустилась на его плоть.

– Кариба-а-а-а! О, проклятье! Сжигаешь меня! Как же сильно я этого хотел! – захлебнулся рыком Раэм, подаваясь бедрами ей навстречу.

И это было в сотни раз ослепительней и острее, чем он мог даже желать. Скольжение Карибы на нем едва не заставляло его мышцы лопнуть от запредельного напряжения, и он едва сдерживался, чтобы не подмять ее под себя и закончить эту безумную пытку. Его глаза не могли насытиться видом ее тела над ним, ее движениями и стонами. Он чувствовал, как она идет к своему наслаждению, буквально убивая его нарастающими сладостными сокращениями внутри своего упругого тела и ускоряющимися хриплыми всхлипами и стонами. Тело мужчины изогнулось в сладостной конвульсии, собственный крик рвал горло, и он догнал жену в этом отчаянном падении в эйфорию.