После обсуждения прошедшего кастинга я заявил:

– Ну что, господа, хватит разговоров, времени до выезда к генералу Фёдорову осталось не очень много, а сделать ещё нужно массу дел. Вы, прапорщик, начинайте оформлять бумаги отобранных в спецгруппу людей, ну а мы с господином Джонсоном займёмся другим важным делом.

Я тут же встал с кресла и, кивнув Кацу, вышел из кабинета. Важное дело, которым мы пошли заниматься – это была передача моему другу обещанного вина.

В Ораниенбаум я уже ехал на переднем пассажирском кресле «роллс-ройса». Заднюю часть салона автомобиля занимали нижние чины, прошедшие отбор и зачисленные в спецгруппу. Даже прапорщик, фронтовик, и тот удивился демократичности великого князя, когда я предложил сегодня же перевезти прошедших отбор бойцов на курсы Фёдорова в своём «роллс-ройсе». Опять прокололся – не принято было в этом времени, чтобы представитель дома Романовых, да к тому же генерал-лейтенант, так заботился о нижних чинах. Никак я не мог привыкнуть, что местный бомонд (включая даже офицеров-фронтовиков) считали простолюдина гораздо ниже себя. Даже те, кто заигрывал с этими людьми, всё равно считал их сирыми и убогими и совершенно не уважал простой народ. Соответственно, в 1917-м и получил от простого народа по полной программе. Вот и великий князь получил пулю в затылок от простого рабочего парня и, скорее всего, за то, что в своё время вёл себя как сноб. А я не хотел для Михаила такой участи, поэтому в глубине души хмыкнул, а внешне как будто не заметил удивления прапорщика. Кстати, самого Хватова я оставил окончательно оформлять документы отобранных в спецгруппу бойцов, они теперь будут формально проходить службу во 2-м Кавалерийском корпусе. А завтра утром прапорщик уже самостоятельно прибудет с остальными бойцами спецгруппы на курсы Фёдорова. Которые расположены на территории ружейного полигона Офицерской стрелковой школы. Я поставил перед прапорщиком задачу – в течение трёх суток не только освоить ружья-пулемёты, но и добиться боевой слаженности в действиях спецгруппы.

Трое суток возникли не случайно. Мы с Кацем, проанализировав всю нашу деятельность, пришли к выводу, что как бы ни хотелось быстрее добраться до корпуса, чтобы обеспечить силовую составляющую, но великому князю требуется находиться в столице ещё три-четыре дня. Многие дела начинали двигаться, только если чиновники видели, что за этим стоит брат императора. Вон вроде бы договорились с видными думцами о создании комитета по делам национальностей, но чтобы это дело пошло и тем более, чтобы этот комитет вселился в Смольный институт, нужно было, чтобы великий князь обязательно переговорил с министром внутренних дел Протопоповым. Об этом Кацу сказал Родзянко. Не смог председатель Государственной думы самостоятельно решить этот вопрос. Требовалась поддержка брата Николая II, как гарантия того, что в этом вопросе заинтересован сам император. И это несмотря на то, что председатель Госдумы заинтересован в положительном решении этого вопроса, а Протопопов не без протекции Родзянко назначен министром внутренних дел. До своего назначения министром Протопопов был популярным и влиятельным «думским деятелем». Кроме создания комитета по национальной политике, так же тормозились дела и по производству нового оружия. Заводы и даже небольшие частные предприятия в Петрограде были перегружены военными заказами. И даже имея финансовые ресурсы, без санкции военного министерства невозможно было вклиниться в их производственную программу. А значит, великому князю опять нужно было ехать в военное министерство и обрабатывать его министра, господина Шуваева. Слава богу, деньги на изготовление ста тонн напалма и первой партии катюш уже были. Гучков выполнил своё обещание, и кредитная линия в Петроградском филиале Московского учётного банка была открыта. И таких задач, которые решить мог только великий князь, было несколько. И получалось, что из Петрограда можно было относительно безболезненно для наших дел уехать только через три-четыре дня.

Водитель действительно хорошо знал дорогу. До Ораниенбаума мы добрались за полтора часа. Так как приехали раньше назначенного времени, то нас не ждали, и Фёдорова ещё на месте не было. Но его помощник Дегтярёв был в мастерских и вышел, чтобы выразить мне своё почтение. И это было без всякого притворства. Великий в будущем оружейник всё ещё находился под впечатлением предоставленных мной чертежей автомата ППШ. Часть своего восхищения конструкцией автомата он перенёс на меня. Да и разговоры у него были только об автоматическом оружии. И в основном о том, насколько здравой оказалась мысль, высказанная великим князем об изменении геометрии магазина ружья-пулемёта. Такие магазины на 25 патронов уже были изготовлены и испытаны. Результаты испытаний были ошеломляющие – при комплектовании ружья-пулемёта такими магазинами нужда в смазывании верхних патронов машинным маслом отпадала. Подача патронов шла мягко, без всяких перекосов и заклиниваний.

Во время нашей беседы с Дегтярёвым я ненавязчиво внушал ему идею создания ручного пулемёта. А уже перед самым появлением генерала Фёдорова в блокноте Дегтярёва нарисовал «дегтярь» – ручной пулемёт времён Великой Отечественной войны. При этом подумал: «Конечно, это не чертёж, по которому можно изготовить пулемёт, но глядишь, этот рисунок даст толчок Дегтярёву создать свой пулемёт гораздо раньше. А что касается опасности изменения истории, то мы с Кацем столько уже здесь наколбасили, что от такой мелочи хуже уже не станет».

С генералом Фёдоровым разговор пошёл более конкретный. И в первую очередь об обучении бойцов спецгруппы, и только потом я завёл разговор об автомате. Меня интересовал вопрос, когда будет изготовлена первая партия автоматов. Фёдоров обещал, что через месяц можно присылать людей для обучения стрельбе из автоматов. А к концу года корпус сможет сформировать роту автоматчиков. Я сразу же зацепился за предложение генерала присылать людей на обучение. Вопрос легализации нахождения в Петрограде подразделений 2-го Кавалерийского корпуса был важен. Не один раз мы с Кацем обсуждали, на каком основании командир корпуса будет направлять с фронта в столицу свои подразделения. А тут вполне понятное обоснование направления подразделения в Петроград. И немаловажно, что этому подразделению будут предоставлены казарма и полигон, для тренировок и обучения. Конечно, для нейтрализации хорошо обученного батальона финских егерей роты мало, но кто сказал, что я направлю в Петроград только одну роту? Под программу перевооружения новым стрелковым оружием можно направить в Петроград не одну роту, а несколько. Если в Ораниенбауме нельзя разместить больше одной роты, то остальные подразделения размещу у себя в имении, городском особняке и в Смольном институте. Госпитали к началу следующего года нужно перевести в другие места.

Генерал Фёдоров слегка удивился, когда на его слова, что через месяц можно присылать людей, я заявил:

– Владимир Георгиевич, это хорошая весть, но торопиться не будем. В осеннее-зимний период больших боёв, я думаю, не будет. Нашего наступления-то точно. Чтобы эффект применения автоматов был максимальный, нужно применить их неожиданно и в массовом порядке. Если ваши мастерские могут в течение месяца изготовить автоматы, чтобы вооружить ими целую роту, то к Новому году они способны произвести штук пятьсот этих изделий. Вот я и начну присылать свои подразделения где-нибудь в январе. Всего думаю рот пять вооружить автоматами. Вот тогда весной мы и покажем австриякам и пруссакам, где раки зимуют. Как вам мой план? Сможете к весне вооружить автоматами и обучить обращению с этим новым вооружением пять моих рот?