Мне удалось научиться еще кое-чему ценному, проведя много времени со Сьюзен Шер и Валери Джаррет, двумя женщинами, которые – как я это видела – умудрялись оставаться одновременно невероятно уверенными в себе и невероятно человечными. Сьюзен руководила собраниями с твердой, непоколебимой грацией. Валери не боялась высказывать свое мнение в комнате, полной самоуверенных мужчин, ловко склоняя их на свою сторону. Она походила на быстро движущуюся, целенаправленную комету. Незадолго до моей свадьбы Валери повысили до должности главы отдела планирования и экономического развития города, и она предложила мне должность помощницы. Я собиралась приступить к работе, как только мы вернемся из свадебного путешествия.

Валери я видела чаще, чем Сьюзен, но внимательно следила за каждой из них, точно так же, как раньше за Черни, моим наставником в колледже. У них был голос – они знали об этом и не боялись его использовать. Они казались шутливыми и скромными, когда нужно, но при этом их никогда не смущали пустословы, Валери и Сьюзен не сомневались в силе своей точки зрения. Кроме того, они обе были работающими мамами. Я внимательно наблюдала за ними и с этой точки зрения, зная, что когда-нибудь хочу стать одной из них. Валери не колеблясь уходила с корпоративных собраний, если звонили из школы ее дочери. Сьюзен тоже выбегала в середине дня, если у одного из ее сыновей поднималась температура или он выступал в детском мюзикле. Они никогда не извинялись за то, что ставят детей на первое место, даже если это означало нарушать распорядок дня на работе, и не пытались разделять работу и дом, как это делали партнеры-мужчины в «Сидли». Я даже не уверена, что Валери и Сьюзен могли предпочесть это разделение, даже если бы захотели, учитывая, что им обеим приходилось исполнять родительские обязанности в одиночку – с отдельными эмоциональными и финансовыми проблемами. Мои коллеги не стремились к совершенству, но умудрялись превосходно со всем справляться. Их связывала долгая дружба, полная взаимовыручки, что тоже произвело на меня большое впечатление. Они отбросили весь маскарад и просто были самими собой – чудесными, сильными и вдохновляющими женщинами.

Мы с Бараком вернулись из медового месяца в Северной Калифорнии к хорошим и плохим новостям одновременно. Хорошие новости заключались в результатах ноябрьских выборов, которые, как мы думали, должны были привести к обнадеживающим изменениям. Билл Клинтон победил большинством голосов в Иллинойсе и по всей стране, сменив президента Буша на посту после его первого же срока. Кэрол Моузли Браун также одержала решительную победу, став первой афроамериканкой, занявшей место в Сенате. Еще больше воодушевил Барака невероятный успех проекта «Голосуй!». 110 000 новых избирателей зарегистрировались непосредственно через проект, но, что более важно, проект в целом поспособствовал высокой явке избирателей.

Впервые за десять лет более полумиллиона чернокожих избирателей Чикаго пришли на избирательные участки, доказав, что могут влиять на результаты выборов. Это дало ясный сигнал законодателям и будущим политикам и восстановило чувство, потерянное после смерти Гарольда Вашингтона: голоса афроамериканцев имеют значение. Теперь политикам стало слишком дорого игнорировать потребности и проблемы чернокожих. К тому же под этим скрывалось послание самому афроамериканскому сообществу: прогресс возможен, а наши жизни имеют ценность. Все это обнадеживало Барака. Какой бы утомительной ни была его работа, он все равно любил ее за то, что она научила его разбираться в сложной политической системе Чикаго и доказала, что его организаторские способности действуют и на более высоком уровне. Барак сотрудничал с лидерами сообществ, городскими жителями и выборными чиновниками, и это чудесным образом дало свои плоды. Несколько СМИ отметили впечатляющие результаты проекта «Голосуй!». Колумнист «Чикагского журнала» описал Барака как «высокого приветливого трудоголика», предложив ему когда-нибудь баллотироваться в президенты (в тот момент муж просто отмахнулся от этой идеи).

Плохие же новости заключались в том, что этот высокий приветливый трудоголик, за которого я только что вышла замуж, так увлекся регистрацией новых избирателей, что сорвал дедлайн и сдал издателю лишь часть рукописи.

Мы вернулись домой из Калифорнии и узнали: издатель разорвал контракт, отправив через литературного агента сообщение, что Барак теперь должен вернуть выплаченный аванс в размере 40 000 долларов.

Если Барак и паниковал, то не при мне. Я была слишком занята своими делами, переходила на новую должность, которая подразумевала гораздо больше заседаний Совета по городскому планированию и гораздо меньше пикников для пожилых людей, чем предыдущая. Хотя я больше не работала юристом, из-за ежедневных городских скандалов я стала проводить вечера, стараясь не создавать дома стрессовую обстановку и вместо этого предпочитая сесть на диван с бокалом вина, выключить мозг и посмотреть телевизор. Если я и усвоила какой-то урок из одержимости Барака проектом «Голосуй!», он заключался в том, что мне бесполезно беспокоиться о его тревогах – отчасти потому, что я начинаю переживать из-за них гораздо сильнее его. Хаос деморализовал меня, но придавал сил Бараку. Он был похож на циркача с целым сервизом тарелок, одновременно вращающихся на длинных палках: если становилось слишком легко, он воспринимал это как знак, что пора добавить еще одну. Барак постоянно брал на себя слишком много обязанностей, не обращая особого внимания на ограничения во времени и энергии. Например, в тот момент он согласился на работу в правлении двух некоммерческих организаций, на полставки преподавателем в Чикагском университете в предстоящий весенний семестр, одновременно планируя полноценную офисную занятость в юридической фирме.

А еще книга. Агент Барака был уверен, что сможет перепродать идею его книги другому издателю – но только если Барак как можно быстрее закончит черновик. Поскольку преподавательская работа еще не началась, а юридическая фирма, которая и так уже год ждала выхода Барака, в очередной раз дала ему свое благословение, он придумал идеальное, как ему казалось, решение. Он напишет книгу в изоляции, вдали от всех повседневных отвлекающих факторов, усердно погрузившись в работу в каком-нибудь маленьком домике. Это было все равно что безумно работать ночами в колледже ради курсовой работы, которую нужно срочно сдать. По прикидкам Барака, ему потребовалась бы примерно пара месяцев в таком режиме, чтобы закончить книгу. Он рассказал мне об этом как-то вечером дома, недель через шесть после нашей свадьбы, прежде чем деликатно обронить последнюю фразу: его мама уже нашла для него идеальное место. И уже арендовала домик. Он был дешевый, в тихом месте и на пляже. В Сануре. На Бали – за тысячу миль от меня.

Немного похоже на плохую шутку, правда? Что происходит, когда одинокий волк женится на общительной семейной женщине, которая ни капельки не любит одиночество?

Ответ, я полагаю, лучший и самый надежный почти на все вопросы в браке, независимо от того, кто их задает: нужно найти способ адаптироваться. Вы вместе навечно, и другого выхода нет.

В начале 1993 года Барак улетел на Бали и провел около пяти недель наедине со своими мыслями, работая над черновиком книги «Мечты моего отца», заполняя желтые блокноты аккуратным почерком, дистиллируя свои идеи во время ленивых ежедневных прогулок среди кокосовых пальм и приливов. А я тем временем сидела на Эвклид-авеню, на верхнем этаже дома моей матери, в ожидании очередной свинцовой чикагской зимы, покрывающей льдом деревья и тротуары. Я занимала себя встречами с друзьями и ходила на тренировки по вечерам. В ежедневном общении с коллегами по работе и друзьями в городе я внезапно стала произносить этот странный новый термин «мой муж».