— Просто я забыла, насколько ты можешь быть милым и романтичным. Не знаю. Я очень скучала, Матвей, — имя моё называет, а я готов вечно слушать, как оно её голосом звучит. — Так сильно, что иногда хотелось перестать дышать, — на шёпот срывается и в глаза мне смотрит.

Наизнанку выворачивает от этой её откровенности. У самого дыхание перебило на несколько секунд от такого признания.

Я ведь ей уже сказал то, что давно рвалось на волю. Правда, Вредина спала в этот момент. Теперь надо с духом собраться и повторить, потому что более подходящего момента и быть не может.

— Люблю тебя, моя маленькая плакса. Знаешь, я ведь всегда думал, что чушь всё это для пятнадцатилетних фантазёрок. Что вполне себе в одиночку справлюсь, а потом как-нибудь для галочки в паспорте. А когда тебя встретил, понял, что так можно лишь существовать. Не жить. Ты мир мой перевернула, под кожу забралась и душу всю вынула, чтобы собой заменить. Ну, чего ты так смотришь? — я и сам, признаться, удивлён. Хотел три слова сказать, а оно вон как полилось.

— Я думала, что мне показалось ночью, — кажется, она настолько была ошарашена первым предложением, что дальше уже перестала слышать.

Оно и к лучшему. У меня ещё будут попытки более связно донести всю глубину. Без лишнего сумбура.

— Ты всё-таки слышала? С другой стороны, повторение никогда не помешает. Закрепили информацию, — отшутиться пытаюсь, чтобы обстановку разрядить, а то серьёзно всё слишком.

Аппетит ещё пропадёт у Вредины. А я старался, между прочим. Фрукты, вон, нарезал фигурно, чтобы на сердечки было похоже.

Кривые, но если приглядеться…

— Так, возвращаемся в эту вселенную и начинаем активнее жевать. Не зря же я всё это делал. Где вообще мои поцелуи заслуженные, женщина?

— Какие такие поцелуи?

— Лучше наглядно показать.

И сам её целую, шоколад с губ слизывая. Пусть оттаивает постепенно и в себя приходит, пока я нагло пользуюсь положением и одеяло стягиваю с её тела, поднос с едой подальше убрав.

Высокий слог, как Вредина ранее говорила, конечно, хорошо, но куда больше мне нравится ощущать мою женщину под пальцами.

Доказательства её реальности.

Она никуда не исчезнет.

Глава сорок вторая. Матвей

Дьявольское кошачье отродье не хотело меня принимать даже с подношениями.

Рыжик сидел в стороне и с увеличенными глазами наблюдал за попытками своего сородича напасть на меня из-за угла. Видимо, не понимал такой тактики. Зачем иметь близкий контакт и перспективу получить по лапам, если можно зайти с другой стороны и напакостить в, грубо говоря, тапки?

— Поиграем? — мальчуган протянул мне большую пожарную машину на пульте управления, убедился, что я крепко держу такое сокровище, и побежал, кажется, за экземпляром для себя.

Мой ответ был не таким уж важным.

Игрушку взял — согласился.

После моего признания прошло около сорока восьми часов. За это время Вредина успела забронировать билеты на нас двоих аж с тремя пересадками, а я закончил все дела в немецком отделении отцовской фирмы и полностью передал управление подходящему, надеюсь, человеку, который лишь приумножит плоды моей работы.

Провожали меня цветами и аплодисментами. Помощница моя даже прослезилась — странно, но я себя в этот момент почувствовал хорошим человеком.

— Всё собрала? — Вредина уже должна была упаковать всё своё добро, но по её растерянным глазам я понял, что придётся ехать в магазин за ещё одним чемоданом. И это в лучшем случае. Шучу, конечно, но я бы не удивился.

Вылетать нам сегодня вечером, со своей квартирой я уже разобрался, вещи поместились в один чемодан, который сейчас лежал в багажнике арендованной машины.

— Кажется, у нас будет серьезный перевес, — перехватывает у меня пульт управления и на первом же повороте машинка под её руководством врезается в косяк. Беда.

— Меня больше волнует, что твоя живность после такого стресса сожрёт нас обоих вместе со всеми костями, когда мы их дома из переносок выпустим.

На самом деле, я надеюсь, что будет кого выпускать. Уж слишком часто натыкался в сети на истории про жестокое обращение с животными, которые летают в специальном отсеке. Вредине я говорить об этом не стал, она и без того волнуется. Вон, даже руки дрожат.

Убираю пульт в задний карман, накрываю её ладони своими и осторожно вожу пальцами по коже, чтобы она хоть немного успокоилась и на секунду выдохнула. Хорошо, что малой убежал за каким-то паровозом — у нас есть время побыть наедине.

— Почему в двадцать первом веке не могу изобрести телепорт? Зашёл в одном месте, а вышел в совершенно другом уголке мира. Очень удобно, — фырчит куда-то в плечо и прижимается ближе, в то время как я ощущаю частое биение ее сердца.

— Поттера своего перечитала, малышка? Ты, кстати, самолёты как переносишь? Спокойно? Боюсь, что провести весь путь на моих коленях тебе бортпроводники не позволят, — смеётся, кусает меня в шею, вампирша маленькая, а я по волосам её глажу, распутывая слишком туго затянутый хвост.

Сквозь пальцы пряди пропускаю, Вредина жмурится довольно и вибрировать будто всем телом начинает, когда я затылок массирую осторожно, надавливая в нужных местах.

— Солнышко, помоги Алексу на кухне, пожалуйста. Он решил, что его помощь незаменима, но боюсь, что от таких тщательных стараний мы рискуем остаться без обеда, — Виктория привлекает наше внимание, вынуждая прервать эту короткую идиллию.

— Пойду спасать нашу еду, — малышка ускользает из моих рук.

Характером девушка точно пошла в мать. Женщина тоже волнуется — это чувствуется по срывающемуся в некоторых местах голосу.

Ох уж этот трепетный пол.

— Я бы хотела поговорить с Вами, Матвей.

Чего-то подобного я ожидал. Ни один родитель не может обойтись без наставлений, тем более когда у него из-под носа ребёнка забирает какой-то хмырь, послуживший причиной слёз любимой дочери.

Вредина мне рассказала о том, что с матерью они стали близки и она не стала скрывать от неё нашу историю, включая подробности своего, такого резкого, прилёта в Германию несколько месяцев назад.

— Понимаете, моя дочь — очень особенный человек, — я улыбнулся. Конечно, я это понимал. — Она невероятно сильная, но это скорее минус, потому что Рокси всё держит внутри себя. Очень сложно ей поверить в то, что человека могут искренне любить и со всеми его недостатками. Это моя вина, я очень сожалею о своём прошлом. О том, что не была для неё той опорой, которую каждый ребёнок хочет получить от своих родителей…

Она о чём-то задумалась, а я