– Да что рассказывать... – Он шатался, сидя на кровати, и прикладывал немало сил, чтобы не ронять голову и не закрывать глаза. – Все интересно.

– Про Линзу расскажи. Как она работает? Я могу, например, на себя в детстве поглядеть? Или обратно домой вернуться?

– Тут, понимаешь ли, хитростей много, – пробормотал он, наполняя стакан. – Энергия, космос, время... Можно все, только хитрости надо знать...

Следующий стакан, как мне показалось, был для него уже лишним. Он пил, а струйки изо рта стекали за шиворот. Наконец толстяк крякнул и отвалился к стене, замерев в неподвижности.

– Рассказывай дальше, Бося, – теребил я его. – Рассказывай про Линзу, про секреты...

– А зачем тебе? – Он расплылся в идиотской улыбке. – Смыться хочешь? Ты смотри, я не стукач, но закладывать люблю...

Я пытался его расшевелить, но он только глупо улыбался и говорил: «А? Что?» Пришлось врезать ему по физиономии. Он на секунду пришел в себя.

– Ты что? – настороженно пробормотал он.

– Ничего. Муха села. Ты здесь спать собрался?

– Спать? Нет... – Он опять закрыл глаза. Потом заворчал и наконец выдал какую-то фразу: – ...интересно. Самолеты сбивать трудно, а так... машины, ерунда.

– Что?! – заорал я. – Что ты сказал, гнида, повтори!

Он открыл глаза и вдруг посмотрел на меня удивительно ясным взглядом.

– Ничего там интересного, – сказал он. – Здесь скоро будет интересно. У Контролеров дела хреновые пошли. Вот увидишь, скоро и тебя куда-нибудь отправят. И не поглядят, что не доучился.

На этом наш разговор прекратился окончательно.

* * *

Толстяк оказался прав, дела у Контролеров действительно пошли наперекосяк. Я догадывался об этом по косвенным признакам, которым раньше вряд ли придал бы значение.

Однако теперь я всему придавал значение. Если раньше я частенько видел, как Контролеры прогуливаются вдоль берега, предаются каким-то странным забавам и вообще ведут почти курортную жизнь, то теперь их словно подменили.

Они носились по острову, ожесточенно спорили, гоняли туда-сюда кузнечиков и наших старшин. На остров то и дело прибывали новые ялики, но еще больше их убывало. С людьми. На аллеях, в столовой я видел много новых лиц. Одни были уставшими и злыми, другие – растерянными и печальными. Последним я особенно сочувствовал, ибо это были такие же, как я, новички.

На три дня про меня словно забыли. Никто не выгонял меня на тренировки, и я мог заниматься чем заблагорассудится. Я тратил время на прогулки по острову и запоминание местных достопримечательностей – дорожек, кустов, заборов. К определенному моменту, видимо, уже никто здесь не знал лучше меня географии острова, поскольку бойцы изучили только одну дорогу: общага – кабак.

Но настал момент, когда вспомнили и обо мне.

Был вечер, и я пытался выгнать из комнаты невыносимо пьяного бойца, который решил, что попал в ресторан, и настойчиво требовал у меня жалобную книгу. Неожиданно к нам заглянул злой, взмыленный старшина, окинул нас быстрым взглядом и снова скрылся. Однако через секунду он вернулся.

– Курсант? – спросил он.

– Допустим, – осторожно ответил я, выпуская из рук пришельца, мягко осевшего на пол.

– Трезвый?

В этот момент в дверь просунулся еще один старшина, внимательно на меня посмотрел и сказал:

– Веди!

И меня повели. В парке темнело, здесь все было, как обычно бывает в эти часы. Одно странно – целых двое взбудораженных старшин куда-то тащили меня, подгоняя и отказываясь отвечать на вопросы.

Мы шли в направлении Дома Линзы. Я сгоряча решил, что срочно понадобился для какого-нибудь задания на Земле – и уже успел обрадоваться, – но быстро разочаровался.

Мы обогнули Дом Линзы со стороны берега и оказались в зоне множества хозяйственных построек. Это было похоже на городок из кубиков – скопление домиков, будочек, переходиков и лесенок, где шныряли Контролеры, ползали во всех направлениях ялики, гудели какие-то установки.

Меня завели под навес, и навстречу мне вышел мой старый знакомый – полковник.

– Годится? – спросил у него старшина.

– Да-да, то, что надо! – радостно ответил полковник. Я заметил, что кожа на его руках шелушится, а вокруг носа расцвело бледно-бордовым цветом какое-то раздражение.

– Что происходит? – спросил я. – Понадобилась очередная историческая справка?

– Для тебя нашлось дело, – ответил полковник. – Быстренько надевай это... – мне протянули тяжелый черный ранец с тонкими, но прочными лямками. – И вот это, – он передал крепкую цепочку, на которой болталась стеклянная палочка чуть покороче сигареты. В стекло были вплавлены серебристые проволочки, образующие замысловатый узор.

– И что теперь? – спросил я, устраивая ношу поудобнее. – Первый раз в первый класс?

– А теперь ты отправляешься на боевое задание, – обрадовал меня полковник. – Но не один, с тобой будет напарник. Знакомься...

Из какой-то двери вышел дрожащий узкоплечий паренек с черными кудрями. Он поднял голову, и я увидел блеск очков.

– Боря! – присвистнул я. – Какая встреча!

За его спиной был такой же ранец, на ремне висело пять-шесть коробочек неизвестного мне назначения.

– Плохая встгеча, – сказал Боря, и его голос задрожал. – Нечему гадоваться, Сегежа.

– Тебя-то зачем сюда? – удивлялся я. – Добровольцем пошел, что ли?

– Прекратите разговоры, – нервно сказал полковник. – Нет времени. Хочу вас всех успокоить: это не очень опасно. У вас простая функция, и вы очень быстро сюда вернетесь. Вот... – Он извлек откуда-то две пачки потрепанных купюр и раздал нам. – Еще столько же получите, когда встретимся здесь. Идемте за мной...

Мы спустились по лестнице и зашагали узким коридором, проложенным, как мне показалось, под землей. Я и Боря перли свои рюкзаки, словно два туриста, собравшихся на пикник.

– Кстати! – воскликнул полковник. – В каком году впервые было применено электрическое освещение?

– В год крещения Руси, – ответил я. – Специально к празднику по всей Руси вкрутили новые лампочки, чтоб не в темноте креститься.

– Да? – произнес полковник и глубоко задумался.

Когда нас вывели на свежий воздух, я сразу уловил близкий шум моря. Мы стояли на широком песчаном берегу, здесь было светло от фонарей и шумно от бойцов, которые кучками сидели повсюду, смоля сигареты. Чуть в стороне ровным рядком стояли десятка полтора больших яликов с крытым верхом.

Полковник подозвал кого-то из своих, коротко поговорил на своем контролерском языке, а затем повернулся к нам.

– Ждите транспорт, я с вами прощаюсь. Объяснишь ему все... – Последние слова адресовались Боре.