На случай встречи со злобными местными племенами у нее имелся план: она верила, что останется невредимой, если сможет заставить туземцев расхохотаться. И когда однажды утром ее окружили восемьдесят воинов из местного племени и пригрозили перерезать ей глотку и съесть ее, если Ида не повернет обратно, она достала оружие. На смеси малайского, батаха и языка жестов она радостно пояснила, что воины вряд ли захотят ее убивать и поедать, потому что она старая женщина, а мясо у нее жесткое и невкусное! Воистину это полное комизма выступление безумной женщины заставило воинов рассмеяться, и они отпустили Иду. Через два дня ей пришлось все же сдаться, не добравшись до места каких-то десяти километров. В деревне собрались несколько сотен воинственно настроенных мужчин, перегородивших ей дорогу. В этот момент ее жизнь висела на волоске. По совету проводника Ида отправилась обратно почти бегом. (Не забываем, что на ней все еще длинное платье.)

Совет ночных женщин в экстренной ситуации: если смех не помогает, беги!

Проехав по Центральной Америке, Перу, Эквадору и нескольким уголкам Соединенных Штатов, пятидесятисемилетняя Ида вернулась летом 1855 года из Нью-Йорка в Европу на судне, предоставившем для известной путешественницы бесплатный билет. На следующий год вышло пухлое издание «Meine zweite Weltreise» в четырех томах. (Подумайте: в четырех томах! Остается только позавидовать, с какой легкостью в те времена воспринимались подобные объемы, учитывая, что мне самой пришлось потратить многие месяцы и годы на то, чтобы ужать свой гигантский материал в менее чем пятьсот страниц, как того требовал насевший редактор.) Выход книги стал знаменательным событием еще и потому, что в этот раз имя Иды Пфайффер впервые красовалось на обложке. Она стала одной из прославленных путешественниц и писательниц XIX века, ее книги перевели на английский, французский, голландский, русский и малайский языки. Читатели модного журнала «Die Wiener Elegante» потребовали напечатать ее изображение, что последовало немедленно: Ида нарисована в воображаемом одеянии путешественника с сачком для ловли бабочек. Однако газеты публиковали и уничижительные статьи и карикатуры, ибо для них не существовало ничего комичнее, чем путешествующая в одиночку женщина. На карикатуре в «Wiener Telegraf» 1855 года Ида изображена среди индейцев: у нее в руке подзорная труба, на голове шляпа с вуалью, в корзинке кофейник, словно она отправляется на пикник. «Не убегай, я не боюсь дикарей!» – кричит Ида вслед бросившемуся от нее стремглав аборигену. «Но я боюсь!» – отвечает удирающий индеец.

В возрасте 59 лет Ида мечтала отправиться в Австралию. По ее плану путь должен был пройти через Мадагаскар – этот загадочный остров в Индийском океане. Несмотря на то что она страдала от множества болезней и была уже немолода, Ида решила для начала сделать небольшое турне по Европе, чтобы собрать среди почитателей средства на поездку, а потом уже отправилась на Мадагаскар. Однако ей сильно не повезло: Ида оказалась в самой гуще раздиравших остров политических баталий, ее вместе с двумя другими путешественниками из Европы арестовали по подозрению в шпионаже и продержали почти два месяца в немыслимых условиях в камерах из бамбука, где охранники стерегли каждый ее шаг. Позже Ида написала, что не мылась и не меняла одежды 53 дня, а когда у нее началась лихорадка, она осталась без ухода. В конечном итоге, когда пленников отпустили, Ида сделала попытку отправиться морем в Австралию в надежде на восстановление сил, однако малярия ее основательно подкосила. Иду на судне доставили в Европу, после чего она поехала в Вену, где в возрасте 61 года скончалась от болезни, вероятно, от рака печени. На больничной койке она продолжала работать. Книга о Мадагаскаре вышла уже посмертно.

Через тридцать лет после смерти на могиле Иды установили памятный знак, а затем про нее благополучно забыли на сто лет. Хотя ее портрет выбит на австрийском шиллинге, а в 2008 году в честь фрау Пфайффер назвали улицу в Вене, ни мои немецкие, ни австрийские друзья никогда не слыхали о ней – о той, что ломала границы, писала бестселлеры, была награждена королевской медалью; о женщине, отправившейся в кругосветное путешествие в возрасте солидной фрау, в честь которой названа морская улитка и лягушка с Мадагаскара.

По ночам, думая об Иде, я представляю ее портрет, где она сидит рядом с глобусом, а на голове у нее капор. Кажется, что она говорит: «Вот, вы видите приличную фрау. Сколь долго вы бы ни смотрели, вы будете видеть только ее. На самом же деле этот мир – мой. Verdammt noch mal[27], я увидела каждый уголок земного шара, и вам не удалось мне в этом помешать».

* * *

Советы ночных женщин:

Если жаждешь путешествий – поезжай. Не ищи причин.

Не страшно, если нет денег.

Напросись. (Поехать вместе, заселиться, поесть.)

Жутко экономь. (Деньги.) (Если хочется экономить вообще – пожалуйста.)

Пиши книги, собирай камни, спи хоть под столом, если требуется; делай все, что угодно, чтобы делать то, что хочется.

Если окажешься там, где гастрономические пристрастия отличаются от твоих собственных (пожиратели животных и людей), не будь привередливой. Ешь что дают.

Не заботься об отношении к тебе других людей.

Будь молодчиной!

Ночная женщина № 4: Мэри Кингсли.

Род занятий: Старая дева, позже путешественница и автор путевых заметок. Проводила своих родителей в последний путь и одна отправилась в джунгли Западной Африки. Ей пришлось грести на реке в каноэ в длинном черном платье, знакомиться с каннибалами и европейскими авантюристами. Написала о своих путешествиях два бестселлера, в которых неустанно издевается над собой.

«В действительности существуют две вещи, заставляющие меня гордиться собой: первое – это то, что доктор Гюнтер одобрил собранных мною рыб, а второе – я умею грести на каноэ огуэ. Ритм, стиль, управление и все остальное… словно я африканец огуэ… Часто думаю: чем это люди гордятся больше всего на свете?» (Мэри после возвращения из поездки по Западной Африке в 1897 году.)

А что до Мэри – этой прекрасной, полной самоиронии и чувства юмора Мэри, которую можно только любить? В январе 1894 года, когда шестидесятилетняя Изабелла отправлялась последний раз в Китай, тридцатилетняя Мэри возвращалась из своего первого путешествия по Западной Африке. Порой я думаю, что они вполне могли пройти мимо друг друга в порту Ливерпуля: для одной из них солнце только взошло, для другой начался его закат.

Детство британки Мэри Кингсли (1862–1900) никоим образом не намекало на ее будущую карьеру путешественницы и исследовательницы, настолько одиноким и безмерно печальным оно было. Отец Мэри служил врачом, в последний момент он решил жениться на своей служанке, сделал ту беременной, а через четыре дня после свадьбы родилась Мэри. Подобный неравный брак стал для Мэри подарком судьбы – чего нельзя сказать про ее мать. Джордж Кингсли не был идеалом супруга. Пока Мэри была ребенком, ее отец, сопровождая в качестве врача путешествующих аристократов, побывал в Азии, Америке и в Южном море. Покидая на долгие месяцы, а то и годы жену и детей, он оставлял их одних дома с минимальными средствами. Как бывшая служанка, мать Мэри не подходила для светских встреч. Ей пришлось сидеть дома, страдая от неврастении, депрессии и прочих женских болезней, от которых она так и не излечилась.