– Чего делать-то будем? – спросил Стас.

– Воевать со спецназом, копать под генерала Бажанова, искать супервзрывника и выявлять агента Кальяна в отделе у Арнаутова.

– Ты уже в курсе, что Арнаутова сегодня повязали на взятке?

– Пашку, что ли?

– Какого Пашку? Дровосека!

– Чего?

– На него заявили, что он обещал за деньги устроить прекращение дела. А при обыске дома нашли десять тонн баксов. Номера купюр совпадают с теми, которые были выданы банком под залог дома.

– И что он сам говорит?

– Что какая-то баба принесла посылку, якобы от бывшей жены из Америки с лекарствами для сына. Он бандероль не вскрывал, как положил в коридоре, так она и пролежала до обыска. В ней деньги и были. Сейчас большие боссы решают, арестовывать его или только на двое суток закрыть. Громов к прокурору поехал. Вот такие дела… Не все нам с тобой, Рома, в оборотнях ходить.

Громов разговаривал с прокурором.

Прокурор был настроен вполне благодушно. Расстегнув китель, достал из шкафа коньяк и плитку шоколада, наполнил стопки. По сравнению с ним Громов выглядел очень скованным. Его должность подразумевала необходимость уметь маневрировать и договариваться по проблемам, но он так и не научился делать этого с легкостью, присущей большинству руководителей его ранга. И каждый раз, когда приходилось просить за своих, он чувствовал внутреннюю неуверенность, словно занимался чем-то постыдным.

Выпили по второй стопке, и прокурор, закуривая, спросил:

– Что делать будем, Юрий Сергеевич?

– Это ваша епархия, Владимир Николаевич. Здесь я вам не советчик. Разве что проситель…

– Московская проверка еще не закончилась?

– То-то и оно. Хотя бы избежать лишней огласки… Если пресса пронюхает, Бажанову придется реагировать по-другому.

– Боюсь, что без прессы не обойдется. УСБ точно сольет информацию, это их успех. Причем первый заметный успех при новом начальнике. Ткачев производит впечатление здравомыслящего профессионала и не карьериста, но кто знает, почему его перевели сюда из Москвы? Ведь для него этот перевод – понижение, я правильно понимаю? И он, возможно, хочет реабилитироваться.

– Скорее, равнозначная должность. А перевели его из-за того, что он там, в Москве, слишком высоко замахнулся. Подробностей, конечно, не знаю, но общая картина примерно такая. А что касается успеха, то история с душком, и еще неизвестно, что покажет следствие.

– Разберемся тщательно, это я вам обещаю. – Прокурор непринужденно наполнил стопки и разломал толстую шоколадную плитку с орехами. – Но сейчас Арнаутова задерживать надо. Все основания: и заявители прямо указывают на него, и в его квартире обнаружены следы преступления.

Громов посмотрел в пол, осторожно хрустнул суставами пальцев.

Прокурор, откинувшись на спинку кресла и держа двумя пальцами кусок шоколада, ждал ответа.

– Все-таки начальник отдела, с хорошей репутацией, – сказал Громов. – Не сбежит, влиять на ход следствия не будет. Готов за него поручиться.

– Не хотел говорить, Юрий Сергеевич, но мне уже сегодня звонили с противоположной просьбой. И говорили, что если Арнаутова не закрыть, то он обязательно попытается воздействовать на свидетелей. Причем воздействовать в своем стиле, самыми жесткими методами.

– Это кто ж на Арнаутова такой зуб имеет?

– Зуб? Там целая челюсть. И не одна… Ладно, в конце концов у нас есть следователь, фигура процессуально независимая. Я думаю, следует узнать его мнение. – Прокурор повернулся к селектору, нажал кнопку: – Голицын, через пять минут зайдите ко мне.

После этого прокурор поднял стопку:

– Что ж, давайте, Юрий Сергеевич. За, так сказать, законность и справедливость.

– За то, чтобы эти понятия совпадали, – безнадежно дополнил начальник уголовного розыска.

Они выпили, и прокурор убрал бутылку и стопки. Шоколад остался лежать на столе, ярко блестя фольгой упаковки.

Когда раздался короткий стук в дверь, прокурор крикнул: «Войдите» и зачем-то пояснил Громову:

– Это Голицын.

Но вместо следователя вошел Шилов:

– Можно на пару слов?

Прокурор удивленно кивнул.

Стоя посреди кабинета и держа руки в карманах кожаного плаща, Роман на одном дыхании произнес:

– Арнаутов – мой враг. Потому что тупой. Но он не предатель. Мне на него наплевать, но в его честности я не сомневаюсь. Если его закроют, то выиграют только те, против кого мы должны бороться. Давайте хоть один раз не доставим им этого удовольствия. До свидания!

* * *

Шилов вышел, не видя, как недоуменно переглядываются руководители.

В просторном предбаннике прокурорского кабинета он столкнулся с Голицыным.

– Ты-то здесь как? – спросил Юра. – Вызвали, что ли?

– Сам пришел.

– А меня вот на толковище позвали. Знаешь что? Подожди меня, я, наверное, быстро освобожусь.

– Не хочется здесь отсвечивать лишний раз. Мы со Стасом тебя на улице подождем. Помнишь кабачок, где мы тогда…

– В подвале-то? Помню, конечно. Давай там. Если застряну, то позвоню.

Они разошлись.

Скрябин ждал Шилова в коридоре. Кроме Стаса, там были Лютый, Молчун, Топорков, Паша. Отдельно, под наблюдением двух уэсбэшников, сидел Арнаутов. Вид у него был совершенно потерянный: система, которой он долгие годы так рьяно служил, повернулась к нему новым лицом. Даже не лицом, а… Все напряженно молчали.

– Пошли, – сказал Шилов, и, сопровождаемые пристальными взглядами арнаутовских, они со Стасом направились к лестнице.

– Как там?

– Выступил, – Роман устало пожал плечами. – Аплодисментов не прозвучало. Думаю, все давно решено. И Юрку сейчас позвали чисто формально, никого его мнение не волнует.

– Куда поедем? В отдел?

– Водка пить, трава валяться.

Кабачок располагался в квартале от прокуратуры и занимал длинное подвальное помещение со сводчатыми стенами из неоштукатуренного кирпича. В зале было шумно и накурено. Отдыхало сразу несколько компаний, мелькали знакомые прокурорские и милицейские лица. Отклонив поступившее от кого-то предложение присоединиться, Шилов и Скрябин заняли столик и взяли по пиву.

– Может, все-таки водки?

– Ты опять скажи, как она просветляет и греет. Пиво, Стас, пиво. Впереди много работы.

Не успели они выпить по кружке, как появился Голицын.

– Ну? – в один голос спросили Шилов и Стас.

Юрка ухмыльнулся:

– Твоя пламенная речь имела успех.