– Перестаньте нести чушь, Шебутнов! Сообщайте свои сведения и…

– И подыхайте! – подхватил подполковник. – Последую вашему совету через полчаса, даю слово офицера. Касательно же сведений – изложу их неторопливо, но в затребованное время уложусь. Кроме того, не Шебутнов, а господин Шебутнов, еще лучше – господин подполковник.

– Послушайте, Шебутнов…

– Господин подполковник!! Не забывайтесь!

…Ее уверенность в себе, в своем маузере, в часовых за дверью и под окном, в отвоеванном праве повелевать и убивать разметал не окрик, а дернувшаяся пятка… Или каблук того киевского жандарма?.. Им он мог в любую секунду вдавить ее в податливую землю, как окурок или червя… Хотя нет ведь никакого каблука, есть только ороговевшая пятка, и до нее очень скоро доберутся настоящие черви…

– Рассусоливания по поводу так называемого еврейского вопроса – это ваш личный предсмертный бред… гражданин подполковник! – Шебутнов кивнул, давая понять, что такой компромисс его устраивает, и пятка возобновила убаюкивающие покачивания. – Подобного вопроса уже не существует.

– Конечно, – согласился Шебутнов, – традиционный «еврейский вопрос» уступил место совсем другому: «Когда и какое наступит возмездие?» И его мы, надеюсь, тоже обсудим. Но пока для начала сообщу вам вот что: Георгий Бучнев в десяти метрах от этой комнаты, а динамит – на дне морском, неподалеку от севастопольского мола.

– Что?! – взвизгнула Землячка.

– Да уж поверьте, поверьте ушам своим: ваш бывший любовник здесь, а переданный ему динамит был им же и утоплен у севастопольского мола.

«Вдавливает, вдавливает… Почему я раньше не уточнила, кто эти десять арестованных?! А что бы изменилось, если б уточнила? Все равно до отъезда Куна возможности вмешаться у меня не было, приказать найти Бучнева, живого или мертвого, тоже не могла. Что теперь делать, как сообщить Кобе?!»

– Чуть позже расскажу также, почему меня заинтересовал Бучнев и ваш со Сталиным трудноисполнимый план взорвать к чертовой матери линкор «Корнилов». Хотя само это намерение показывает, что все вы – никудышные шахматисты, разве что удачливые картежники: взлетев на воздух, отплывающие на «Корнилове» немедленно стали бы мучениками и героями – вместо того, чтобы слыть трусливым дерьмом, коим на самом-то деле и являются.

Посмеялся, но не над Фурией, скорее над собой и миром.

– Но вы хотя бы картежники, хотя бы удачливые, хотя бы точно знаете, что играете в подкидного дурака. А наши-то воители, вожди, вожаки – с важным видом сели за партию с гигантской ставкой, не умея просчитать ближайшие перемещения коня… В конце 18-го предложил им совместные с эсерами диверсии в вашем тылу: поначалу склады и железные дороги, потом некоторые военные заводы… Посмотрел бы, как вы повоевали, оказавшись в нашем положении: с вечной нехваткой снарядов, патронов, обмундирования… Так генералы и адмиралы ручонками от ужаса замахали: ах, нет, нет, что скажут союзники?! Никак не могли взять в толк, что союзникам чем больше в России взорвано, тем лучше – скупать потом дешевле бы вышло!.. Но это все уже неважно… Это все из разряда «После драки кулаками…»

И, будто увидев впервые, с любопытством несколько секунд разглядывал Землячку.

– Вы, стало быть, поставили на Сталина? Поздравляю, угадано верно! Еврейки вообще прозорливее евреев, так же как русские женщины – русских мужчин. Это нас с вами роднит… Думаю, кстати, что еврейки вскоре станут массово выходить замуж за русских, втайне мечтая повторить деяние Юдифи[38]– откромсать во имя блага своего народа головы любящих их мужчин… А может, кто знает, даже и любимых ими, однако благо народа превыше, правда?..

Перейду, впрочем, к планировавшемуся взрыву линкора, но двигаться буду постепенно, так сказать, ab ovo, из яйца. А что это я вам латынь перевожу? Вы ведь гимназию закончили, а уж могильщиков-то своих Государство Российское обучало хорошо.

Так вот, «в яйце», мадам, у нас то, что ваша так называемая партия была в политической полиции вечным объектом насмешек. На дружеских попойках с господами из этого ведомства всегда спрашивал: «Что там ваши коверные, эсдеки?» Обратите внимание, об эсерах – ни слова. Помянешь к ночи этих дьяволов, очередного государственного мужа укокошат.

И еще раз посмеялся.

– Как все были ошарашены, когда именно эсеры на выборах в Учредительное собрание получили большинство! Народ-то, оказывается, любит террористов, поверил, что именно они ему землю дадут!.. И тогда вы решили стать еще большими террористами. У клоунов всегда ведь все гипертрофированно – как гипертрофированна была ваша всегдашняя грызня на съездах и конференциях, ваши дурацкие конспиративные ужимки. И это притом что каждый третий был информатором, даже Малиновский, депутат Государственной Думы, был информатором… Кстати, ваш шофер Василий был одним из многочисленных моих агентов… Вы не упустили случай поставить его к стенке, считая старательным осведомителем ЧК… Мадам, как же можно допускать такие «зевки»?.. Многие в вашем штабе работали на меня – и о миссии Бучнева я узнал на третий день после его вербовки. Да, чтоб не забыть: ваше с ним приключение в Марселе долгое время фигурировало в качестве весьма пикантного анекдотца. Дело-то в том, что вас вели, считая передаточным звеном между кошельком Ленина и курьером, плывущим из Одессы с большой суммой неправедно добытых денег. Хорошо вели, профессионально, а потом вдруг – бац! – и выяснилось, что дамочка «прилетела» в Марсель на крыльях любви, а вовсе не по партийному поручению! Причем, на радость всему отелю, – далеко не платонической любви!.. Забавно… особенно если учесть нынешний финал анекдотца.

И никому ведь не показалось дурным предзнаменованием, что Бучнев вовсе не похож на сатира, гоняющегося за всеми подряд нимфами, даже и очень сомнительной красоты. Никто не понял, что он – некое олицетворение России: та же необыкновенная привлекательность, те же витальность и полная непредсказуемость…

И так же, как этот «Иван-добрый молодец» позарился на уродливую еврейку, Россия вполне может позариться на уродливую еврейскую власть.

«Вдавливает…» – смятенно думала Землячка. И черт бы с ним, что бунт ее плоти стал объектом похохатываний… но Георгий утопил ее великий замысел… а она так явственно видела этот взрыв, она так мечтала, что потом, в Марселе…

Шебутнов уже не сидел, он расхаживал по комнате, но Землячка не чувствовала в его перемещениях никакой угрозы.

Он просто говорил…

– Да, вы, эсдеки, были коверными, но какими же идиотами оказались мы! Не поняли, что в русском цирке можно сколь угодно искусно ходить по канату, жонглировать факелами, извиваться под куполом, фокусничать – однако самые восторженные овации сорвут самые примитивные коверные… И сорвали!.. Снимаю шляпу, только перестаньте своим противным клоунским фальцетом голосить об интернационале обездоленных! Вы ведь доподлинно знаете, что интернационал есть только один… Представляю, как хохотали Ротшильды, когда антисемит Александр Третий брал у них деньги для промышленного развития антисемитской России… Впрочем, все, что случилось, было предсказуемо: мы, по бездарности своей, разрушили державу, вы, по непомерной жадности, прибежали на развалины поживиться… Но знаете, что меня веселит и утешает? То, что вы в конечном итоге оказались не умнее нас. Да-да, мы позволяли проявить себя лишь самым одаренным из вас и – у страха глаза велики! – приписали их талантливость всему народу. Но вот плотины рухнули, из местечек хлынула толпа посредственностей, принялась служить своей власти, а заодно, как и свойственно массе, оттеснила и задерьмила все лучшее, всех тех, кто чудом из нее вырывался. И выяснилось, что еврейские посредственности самодовольны и наглы не менее, чем русские, – а ведь любому народу грозят беды тем большие, чем большую силу обретают в нем посредственности!