Глядя на темные пейзажи, проплывающие под бортом винтокрылой машины (житницы, асфальтированные дороги, сады и рощи у склонов оврагов, линии лесополос), Коваль неожиданно подумал о том, насколько хороша могла бы быть человеческая жизнь, если бы не одолевал представителей рода людского страшный порок жадности. В конечном итоге не важно, где ты появился на свет, чему успел научиться, чем собираешься зарабатывать на хлеб насущный. Важно, что ты из себя представляешь, за что борешься, к чему стремишься. Можно быть несчастным во дворце, можно быть счастливым в хижине.

Учат же сейчас всех совсем не так: «Добейся вожделенных материальных благ, добейся, что бы это тебе ни стоило, и будешь в шоколаде!» По сути, вся мировая экономика базируется на очень простом тезисе: человеческое стадо жаждет лишь одного – как можно больше жрать, жрать и жрать (и в прямом, и в переносном смысле), а любые высшие ценности есть лишь прикрытие безразмерной алчности. Коваль почему-то привык думать по-другому…

Контуры Полигона, появившиеся впереди, в ночной темноте были неразличимы. Но вышедшая из-за туч луна вдруг ярко осветила окружающее пространство, и вдали неожиданно с невероятной четкостью возникли очертания бывшего стратегического объекта, словно отпечатался на фотобумаге негатив пленки. За двумя линиями лесополос и широкой луговиной стал виден невысокий вал, заросший травой (видимо, это остатки стены, некогда ограждающей сооружения по периметру, решил Коваль), и густой кустарник, скрывающий развалины вышки у южной границы бывшей охраняемой территории. На расстоянии ее зеленоватый в окулярах приборов ночного видения абрис был похож на полуразрушенную пирамиду индейцев Мезоамерики, найденную в джунглях археологической экспедицией.

– Прибыли, снижайся! – приказал Коваль пилоту. – Садись вон там, подальше от этого увала. Еще не хватало, чтобы они шум твоего мотора услышали. Без промедления сразу сваливай обратно.

– А почему Полигоном назвали только центральную часть, где были строения? – поинтересовался один из бойцов. – Я всегда считал, что округа как раз и…

– Умолкни! – Коваль резко повернулся к нему. – Болтовней заниматься не будем. Уразумели?

Авторитет командира был весьма значительным, поэтому больше никто не стал развивать эту тему. Но майор все-таки пояснил через пару минут, когда зависший, словно стрекоза, вертолет начал опускаться вниз:

– Для краткости. Чтобы не повторять – Центр управления Полигоном.

Как только спецы пружинисто выпрыгнули из кабины на землю, вертолет резко поднялся вверх. Через минуту его контур растворился на фоне темного неба, слегка освещенного ущербной луной.

Коваль, двигавшийся впереди, успел прошагать метров двести, когда вдруг резко остановился и поднял руку. Тут же и вся группа смогла явственно различить вдали басовитые трели огнестрельного оружия. Кажется, они опоздали. В полукилометре шел ожесточенный бой…

Северо-восточная Украина

Полигон

18 августа

00.43

После громового шума на землю навалилась ночная тишина, нарушаемая лишь легким шелестом листьев и согласованным стрекотанием цикад. Все бойцы, участвовавшие в схватке, расслабились, полностью сбросили напряжение, которое, казалось, поселилось в каждой клетке тела.

Любая смена режима функционирования собственного организма отражается на психике. Она словно замирает. В этот момент человеку почти безразлично, как дальше будут развиваться события, поскольку появляется возможность на короткое время полностью забыть о жесткой схватке.

Ник, Рич и Берк, получив команду от Томсона, прекратили огонь, но не покинули сразу своих позиций. Запад тоже не сдвинулся с места, когда Митин сообщил ему по рации о том, что вступил в переговоры.

Митин здорово рисковал в тот момент, когда поднялся во весь рост, держа в руке штурмовой карабин, нацеленный в сторону своего бывшего владельца.

Он сделал два шага вперед.

Американцы никак не проявляли себя. Тогда, демонстративно закинув резким движением за плечо штурмовой карабин Хантера, Митин смело нырнул под трубу и спустя несколько секунд уже двигался ко входу в бункер Д-10. Тем самым он окончательно пересек незримую разделительную черту.

Митин не сомневался, что его поведение будет правильно понято и принято противником. В создавшейся ситуации, когда он пошел на чудовищное нарушение устава и всех неписаных канонов поведения командира боевой группы, можно ожидать ответной любезности.

И тут произошло совершенно неожиданное событие!

В ночной тишине вдали (в полукилометре к югу, мгновенно определил Митин) резко застучал крупнокалиберный пулемет.

Он немедленно бросился в бурьян у края металлической трубы, поскольку справедливо посчитал, что противник может оценить происходящее как провокацию российского отряда.

Но Митин на сей раз ошибся. И Томсон, и Ник, и Рич, и Берк, и даже раненый Хантер, который скрючился на земле, стиснув зубы от дикой боли, почти одновременно подумали о том, что командир российских спецов их, похоже, не обманул. Только что полученная информация подтверждалась – на границе Полигона появилась третья сила…

Только с кем она ведет бой? Томсон, с дикой скоростью прикинув различные варианты, пришел к неутешительному выводу – противник их все-таки перехитрил! Видимо, совсем рядом находился «засадный полк», который выполнял задачи, аналогичные функциям резервной группы Хантера. Вступив в бой с прибывшими украинскими спецами, «засадный полк» должен отвлечь внимание от местонахождения ядра боевого отряда, а заодно и от американской ДРГ.

Томсон послал вызов на приемопередатчик Хантера, которым теперь владел командир российской группы.

– L-96, это L-97! Прием!

Митин отозвался сразу:

– Слушаю, L-97! Прием!

Он лежал в траве, отслеживая позиции американских бойцов. Но они не двигались с места, ожидая приказа Томсона. Да и Запад, единственный оставшийся в живых спец из его отряда, замер, сжимая в руках «Грозу». Он был шокирован событиями последних минут и вообще перестал что-либо понимать.

– Там твои люди? Прием!

– L-97, у меня больше нет людей. Я не знаю, кто там. Прием!

Как ни странно, Томсон почему-то сразу поверил словам командира российских спецов.

А Митин решил, что обещанный сводный отряд прибыл сюда с необыкновенной скоростью и вступил в бой с украинским антидиверсионным подразделением. Ему даже в страшном сне не могла присниться такая поражающая своим абсурдом картина, которую точными яркими огненными мазками нарисовала в эти мгновения реальность на краю Полигона…

Северо-восточная Украина

Полигон

18 августа